– Хотя боев-то и у нас было предостаточно. Помнишь, как с деревенскими стенка на стенку ходили? Уж как по мне, задатки бойца в тебе уже в ту пору просматривались. Славно ты бился, бестолково порой, но смело.
Путешественник хотел еще что-то добавить, но понял, что не стоит пускаться в воспоминания и ворошить прошлое: кажется, и эта история чем-то потревожила его брата. Стараясь исправить положение, Всеволод ударил себя по лбу ладонью.
– Совсем я вас заговорил, все о прошлом да о прошлом, а подарки-то и забыл показать!
Он притянул свой саквояж, открыл тяжелый медный замок и начал извлекать из внушительных глубин разные диковины: деревянную статуэтку – по виду какой-то оберег дикого племени, несколько чудных морских раковин, раскрашенных удивительными переливами перламутра, связку холщовых мешочков и небольшую папку.
– Это тебе, брат. Оберег индейского племени, используется ими для лечения больных. Я в шаманство не верю, но занятный сувенир для тебя получился. К тому же он по виду не одну сотню лет просуществовал. А в мешочках всякие травы лекарственные, собирал специально для тебя. Может, и сгодится чего в современной медицине, я-то в этом не шибко разбираюсь, а ты, как я помню, любишь необычные вещицы. И вот еще, – здоровяк протянул Георгию папку, – здесь несколько гравюр с разными медицинскими методиками амазонских индейцев. Цены большой они не имеют, как и исторической ценности. Но изучить их чрезвычайно интересно. Может, и вдохновят они тебя на странствия к дальним берегам.
Впервые за всю их встречу Георгий смог улыбнуться. Может, брат все-таки и знал его немного, если помнил про любовь к древностям. А может, просто так совпало. Все же сувениры из путешествий по свету редко бывают совсем уж неинтересны.
Между тем Всеволод повернулся к любимой нянюшке, она смотрела на него сияющими от восторга глазами. Еще бы, она-то видела перед собой знатного путешественника, прошедшего огонь и воду и вернувшегося на родину овеянным славой и с несметными сокровищами.
– Клавдия Васильевна, а вам я отыскал чудесный талисман, – он протянул женщине небольшое, с кулачок младенца, золотое сердечко на кожаном шнурке. Подвеска была старая, немного потемневшая, несущая на себе «пыль веков».
Старая няня расплакалась и крепко обняла Всеволода. Георгий наблюдал за этой сценой с явной досадой: он был чужим на этом празднике в своем же собственном доме, и ему было немного печально, что он не имел с родным человеком такой связи, какую имела Клавдия Васильевна с воспитанником.
Наконец, отстранившись, Всеволод проговорил низким зычным голосом: