В подражание нам множество других влюбленных в Леандру тоже пришли укрыться в эти дикие горы и начали подобную же жизнь. Их так много, что это место окончательно превратилось в пастушескую Аркадию, так многочисленны в нем пастухи и овчани, и всюду постоянно слышится имя прекрасной Леандры. Один осыпает ее проклятиями, называет своенравной, безрассудной, легкомысленной; другой упрекает ее в преступной податливости; этот ее прощает, тот хулит и осуждает; один славит ее красоту, другой проклинает ее нрав – одним словом, все оскорбляют ее бранью и все ее обожают, и безумие их доходит до того, что один плачется на ее пренебрежение, не сказав ей никогда ни одного слова, а другой изливается в жалобах, испытывая острые муки ревности, для которой она никому никогда не давала повода, там как ее грех стал известным, прежде ее желания совершить его. Нет ни одной пещеры, ни одного отверстия в скале, ни одного берега ручейка, ни одной древесной тени, где бы не нашли вы какого-нибудь пастуха, описывающего ветрам своя несчастия. Всюду, где живет эхо, оно повторяет имя Леандры; «Леандра», вторят горы; «Леандра», журчат ручейки; Леандра держит нас очарованными, надеющимися без надежды и страшащимися, не зная, чего страшиться. Среди всех этих постигнутых горем людей меньше всех и в тоже время больше всех ума оказывается у моего соперника Ансельма; имея столько причин горевать, он горюет только о разлуке. Под звуки скрипки, на которой он восхитительно играет, он изливает свою печаль в стихах, проявляющих всю тонкость его ума. Я же избрал более удобный и, по моему мнению, более благоразумный способ переносить свое горе: я свысока осуждаю легкомыслие женщин, их непостоянство, двоедушие, лживость в обещаниях, измену и, наконец, отсутствие вкуса и умения, обнаруживаемое ими при выборе предмета своих дум и привязанностей. Вот, господа, почему пришли мне на язык слова, сказанные мною, когда я славил эту козу, которую я, как особу женского пола, ценю очень низко, хотя она и лучшая из моего стада. Вот обещанная мною история. Если я был слишком многословен в рассказе, то я не буду короче и в предложении моих услуг; моя овчарня недалеко, там есть у меня свежее молоко, отличнейший сыр и разные плоды, приятные на вид и сладкие на вкус.
Глава LII
О споре Дон-Кихота с пастухом и о поразительном приключении с белыми кающимися, которое в поте своего лица и во славу своего имени окончил рыцарь
История пастуха доставила слушателям большое удовольствие. Канонику, более всех остальных восхищенному, в особенности нравился способ выражения рассказчика, которого, судя по рассказу, скорее можно было принять за изящного придворного, чем на грубого пастуха.