Он помогает ей встать и она, бредет по слабо совещенному кабинету к своей маленькой 'санитарной' комнате. Веселый цинизм доктора передался и ей, и вслед за шуршанием одежды раздается тихое:
'Достиг я высшей власти /
Шестой уж год я царствую спокойно/
Но счастья нет моей душе...'
Она тихо с сарказмом бормочет как нельзя более подходящие строки, сидя на белоснежной конструкции унитаза, строки - из пушкинского 'Бориса Годунова'. Этот блядун, картежник и задира, как это ни банально, был ее любимым поэтом.
Высшая власть, амбиции, успех! - Королева! - Какое это имеет значение, когда у тебя четвертые сутки запор, живот сводит в судорогах, а безногий доктор все время шепчет что это все от нервов. 'Господи!- Больно-то как!' - стонет она про себя... Вместе с пробуждением приходит и боль мучащая ее уже второй день.
Хотя может он и прав . - Продолжает свои размышления страдалица. Все-таки почти две недели подряд спать урывками, постоянно быть на нервах, да еще и забыть когда последний раз ела нормальную еду и в правильное время.
Ну да ладно. Как говорила некая гражданка О. Харра - я об этом подумаю завтра. А сейчас давайте займемся чем-нибудь более интересным. Например, своим пищеварением и стулом...
Пара листов бумаги, из кипы бумаги отложенной для 'хозяйственных нужд', зажаты в ее руке. Она очень надеется что сейчас, смятые и пожмаканные, они действительно будет использованы 'по-хозяйству'. Лампочка вдруг начинает мерцать ярче, видимо это Исаак таки отрегулировал свою электрическую шайтан машину, и она четче начинает видеть то, что схватила из кучи бумаг отложенных на сжигание, когда шла сюда... Да - у судьбы таки есть чувство юмора, правда очень своеобразное, если не сказать что жестокое. И если бы не тупая ноющая боль внизу живота, она бы сейчас улыбнулась.
Тогда, две недели назад, сразу после визита в Лагерь Спасения имени Хохлова, она сразу же по приезду собрала всех дееспособных и 'с правом присутствия' - т.е. от 17 и старше, и просто обрисовала ситуацию. Им необходимо освоить пять тон сливочного масла и чуть более тридцати тон мороженого мяса и свиного сала, - и все за две-три недели. По срокам ее пока никто не поджимал, но как она сама объяснила своему 'высокому собранию' из 'первозванных', 'менторов' и нескольких пацанов, достигших 17-лет, 'такая лафа бывает один только раз, и пока мы будем телиться - Хохлов может передумать или изменятся обстоятельства, а что будет дальше - мы не знаем'.
Тогда, после ее краткой, но информативной речи вечер перестал быть томным практически сразу. Из того вечера, полного сумбура сомнений, споров, проявлений эйфории и упаднического пессимизма, она вдруг вспомнила, как пухленькая домашняя Тома и стройная интеллигентная Машенька, сошлись бешеном споре, переходя на маты и личности, ставя под вопрос сроки, технику безопасности и что-то еще, что она уже успела подзабыть. Да так сошлись в споре, что заставили краснеть четверых 17-летних пацанов, изрядно уже потертых жизнью.