Маттерс вскочил, схватил кувшин и стал плескать прохладной водой в лицо.
Освободиться от образов, очистить разум, смыть все мысли, до самой последней, утопить ее, растворить в воде до забвения.
Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. По щекам стекали капли. Сильно билось сердце.
Его член продолжал властно дыбиться.
Маттерс стиснул зубы. Ему не удалось остудить свой пыл. Гул возбуждения поднимался до самых висков. Он знал, что это значит. Разум постепенно уступал место страсти.
С течением месяцев желания трансформировались во вспышки. С того времени, как он стал жить на базе, это только усиливалось. То, что сначала принял за похоть, он утолил, надеясь, что подобное больше не повторится. Однако это стало усиливаться день ото дня.
И это поглощало его.
Но сегодня совсем другое дело. Слишком много людей. Он должен противостоять этому, всеми средствами.
Маттерс снова стиснул зубы. Требовалось действовать быстро. Пока не поздно.
Маттерс подошел к входу в палатку и затянул веревкой служивший дверью полог, чтобы никто не смог войти. И, не в силах удержаться, начал снова.
Он расстегнул пояс.
Когда он обнажил свой член, Маттерса охватило чувство освобождения. Его член белел в темноте. Он схватил его и сжал. Очень сильно, так, что побелели пальцы. И принялся мастурбировать, не ослабляя сильнейшей хватки.
Несмотря на прочные тиски пальцев, наслаждение пришло вместе с извержением семени, длинной дорожкой пролившейся на складной столик. Задыхаясь, с пеной на губах, он приоткрыл глаза.
Его зрение как будто стало еще лучше. Он с особой отчетливостью различал многие предметы, несмотря на темноту в палатке.
Он глубоко дышал. Ощущение мощи раздувало его легкие. Но член требовал еще. Возбуждение не прошло. Спустя несколько минут сознание Маттерса снова заполнили навязчивые вспышки, и он не мог больше думать ни о чем другом.
Опустив голову и тяжело дыша, он возобновил свои движения. Он снова мастурбировал. С яростью.
Да, теперь он стал другим. И он хорошо знал это.
Но сколько времени ему удастся скрывать это?
Крэг Фревен толкнул двух унтер-офицеров, торопившихся к своему взводу. Он шел против движения человеческого потока, стремившегося к причалу на посадку. Он подбежал к южному входу в госпиталь и чуть не сбил двух выходивших медсестер с белыми свертками на плечах.
С момента объявления об отплытии все происходило в лихорадочном темпе. В вестибюле раздавалось эхо торопливых шагов. Фревен обратился к дежурной медсестре:
— Вы можете взять письмо для Энн Доусон?
— Она должна быть на этаже, вы можете…
— Нет времени. — Он протянул дежурной маленький конверт с фамилией медсестры. — Это очень важно.