Однако на следующее утро я снял с полки атлас не какой-нибудь дальней страны, а Великобритании, установил его перед собой на пюпитре и отыскал невысокий горный хребет, выделенный на карте светло-коричневым цветом, — он тянулся на север (вдоль него были обозначены Твейтс и Бекс, Гарте и Тарнс), уходя до гор на самом севере. А затем, чуть повернув на запад, я нашел те места, о которых услышал вчера вечером. Эшлеби. Блит. Маклерби. Ро-Маклерби. Рукс-Крег. Киттискар. И смотрел на них, пока буквы не стали плясать на странице перед моими глазами.
Два дня спустя я получил записку.
Мой дорогой Монмут!
По стечению обстоятельств мне пришлось встретиться с Мортенсеном, моим компаньоном-охотником по поездке на север в прошлом году, и я упомянул ему о вашей возможной связи с этими краями. Он знает их немного лучше, чем я, и он рассказал мне, что в Киттискар-Холле живет женщина. Она пожилая и одинокая, если не считать обычной домашней прислуги. Ее зовут мисс Монмут. Хотя он ничего больше не знает, не бывал в доме и, насколько ему известно, никогда не видел ее, я уверен, учитывая ее фамилию и то, что вы мне сказали, что эти сведения будут иметь для вас некоторый интерес.
Искренне ваш,
Кроуфорд Мейторн
«Итак, — думал я, — это меня преследует». Ведь я сам попытался повернуться и бежать. Я скомкал письмо и бросил его в огонь.
— Вы чем-то обеспокоены, — сказала леди Куинсбридж. Мы сидели в ее маленькой гостиной на втором этаже. Чай был допит, рядом с нами стояли пустые чашки и блюдца. Шторы были задернуты. — Вы выглядели настолько более умиротворенным и спокойным, работа начала поглощать вас, вы потихоньку удлиняли свои прогулки. Я уже так надеялась, что вы совсем скоро полностью восстановитесь.
— Да.
— Это все заботы из-за Киттискара. Если бы я знала, что скажет Мейторн, как будет развиваться беседа…
— Еще всего неделю назад я отчаянно желал — жаждал — любой крошки информации. Я стремился узнать свое прошлое — мою историю — если только отвлечься от всех мыслей о Конраде Вейне и его черной магии. Рядом со мной на тумбочке лежит молитвенник. Я смотрю на него каждую ночь перед сном. Все же теперь у меня есть что-то реальное, за что я могу ухватиться…
— Вам страшно?
— Страшно? Но почему? Чего я должен бояться?
— Вы не узнаете, если…
— Если не поеду туда. Лично не выясню это. Вы правы, конечно.
Я наклонился погладить кошку Мисси, которая сидела на коврике, щурясь на огонь.
— Это правда, — жалобно сказал я. — Мне здесь стало уютно, и, возможно, я злоупотребил вашей добротой. Я приехал на Рождество, на день — самое большее на два, а пробыл здесь почти месяц.