— Я отлучусь еще ненадолго, — сказал он.
Франсуаза листала свежий номер журнала «Эль».
— Это очень нужно?
— Не то чтобы очень…
Он присел на ручку кресла, рядом с женой.
— Если я сегодня туда не пойду…
Макс обвел взглядом комнату, обставленную изящной мебелью «ироко», стены в желтых обоях, на которых выделялись два слоновых бивня, эбеновые безделушки на сундуке, глиняную посуду из Катиолы и непривычную в этой тропической обстановке карликовую голубую сосну которую доставили самолетом из Франции.
— Мне хотелось бы спокойно провести Рождество, — проговорил он.
Раздался внезапный грохот, похожий на пушечный выстрел. Погас свет. Франсуаза вздрогнула и вцепилась в руку мужа. Прожив в Африке восемь лет, она так и не привыкла к неистовству ураганов.
— Не волнуйся, ничего страшного, — успокоил ее Макс. — Я уже говорил тебе: наш дом образует клетку Фарадея.
Он пошел к себе в комнату, открыл шкаф, взял из ящика револьвер и засунул в карман брюк.
Франсуаза вошла следом.
— Уж не собираешься ли ты…
Макс обнял ее.
— Успокойся, обычное дело. «Калао» — место многолюдное. Ну, есть там потаскушки, а вообще ничего опасного…
Франсуаза стояла, прильнув к мужу. Макс чувствовал ее теплое гибкое тело. Наконец он отстранился.
— Я вернусь не поздно.
Она подала ему зеленый синтетический плащ, протянула шляпу.
На перекрестке взвизгнули тормоза: еще одну машину занесло на мокром асфальте.
— Будь осторожен, — сказала Франсуаза. — Видел, какие сейчас дороги!
— Да-да. Не тревожься. У меня сегодня нет никакого желания угодить в морг. — Он открыл дверь. — Пока!
— Пока, Макс. Я буду тебя ждать.
Вызывать лифт он не стал и стремительно сбежал с третьего этажа по лестнице. Внизу под дождем, втянув голову в плечи, кинулся к крытой стоянке, где парковал свой «рено». Миг — и автомобиль двинулся к бульвару у лагуны.
В этот вечер в «Калао» почти никого не было: ураган, без сомнения, многих полуночников удержал дома. У стойки парочка на табуретах беседовала с официанткой, высокой потрепанной девицей с пышными рыжими волосами. Когда Макс вошел, вся троица оглянулась. У женщины, еще не старой, лицо было маленькое и в морщинах. Она оглядела Макса и снова принялась тянуть через соломинку свой коктейль.
Вотье снял плащ, с которого капала вода, сел за столик под настенными светильниками и протер очки. Слева от бара всколыхнулась гранатового цвета портьера. Вошла еще одна девушка, толстушка с волосами как у черного пуделя и в плотно облегающем сиреневом чесучовом платье с глубоким вырезом. Покачивая бедрами, она направилась к столику Вотье.