Анна и Антс, облокотившись о поручни, смотрели вниз, где перемалывалось винтами прозрачное стекло воды. Тугие шары вырывались из-под кормы, лопались на поверхности и превращались в рваные кольца, тающие как дым.
Когда знаки, один на берегу, а другой высоко в горах, на самом перевале, совместились, катер изменил направление и пошел прямо в порт. Белые здания за аллеей жестких пальм поплыли им навстречу. На рейде стояло большое парусное судно. Тонкие мачты выделялись отчетливо, словно были вычерчены тушью на ватмане.
— Красивое… — задумчиво сказала Анна. — Будь моя воля, я заменила бы весь этот дизельный флот на парусный.
— А тепловозы и автомобили на лошадей? — с улыбкой спросил Антс.
— Нет, автомобили пусть остаются, да и лошади тоже. За лошадей я не боюсь: их еще несколько миллионов. А вот большие парусные суда во всем мире можно пересчитать по пальцам.
Катер толкает бортом привязанные к причалу старые автомобильные скаты и замирает. Матрос соскакивает на помост и лихо накручивает пеньковый канат на чугунные тумбы. С причала надвигают трап, и сам капитан становится у борта поддерживать под локти сходящих. Прогулка закончена.
— Куда мы еще пойдем? — спросила Анна.
— Сначала в пансионат, — ответил Антс, — избавимся от этого рюкзака, а затем в город, поужинаем.
В потоке людей, возвращающихся с пляжа, они поднялись к платановой аллее. Низкое солнце грело им в спину и просвечивало стволы деревьев. Где-то совсем близко куковала кукушка.
Вечером Анна и Антс сидели на открытой веранде небольшого ресторана, расположенного в самом конце набережной. Здесь было очень уютно и хорошо готовили. Они заняли столик у самой стенки вьющихся растений, сквозь которую просматривалась темная поверхность бухты, и доносился запах мокрых водорослей.
Когда официант принес фирменное блюдо — картофель с мясом, запеченные в небольших керамических горшочках, одно обстоятельство чуть не испортило Анне настроение на весь вечер. Антс только снял ножом подрумяненное тесто, как сквозь листву просунулась детская рука и застыла в характерном просящем жесте, Анна увидела ее и вскрикнула: маленькая кисть со сморщенными желтовато-серыми пальцами была покрыта редкими ворсинками, которые к локтю переходили в сплошной мех. Антс спокойно протянул обе срезанные с горшочков лепешки. Рука схватила их и скрылась.
— О, боже! — перевела дух Анна. — Как я испугалась!
— Пора уже привыкнуть, — сказал Антс, разливая по бокалам сухое виноградное вино.
— А я о них, признаться, совсем забыла. И надо же додуматься до такого — попрошайничать в ресторане!