Через несколько минут я уже была возле дома Тони и первым делом в глаза мне бросились ухоженный сад и две канарейки в клетке, подвешенной на ветке яблони. Когда лимонно-жёлтые птички защебетали, на меня нахлынула тоска по Ричарду. У меня в мыслях мелькнули не простые фотографии попугая, которые я часто просматриваю, а живые воспоминания, как будто отснятые на старую киноплёнку, туманные и прерывистые.
— Хочешь, подарю одну? Ты понравилась этим малюткам, — раздался мужской голос за моей спиной.
— Вы меня напугали, — ответила я, обернувшись и увидев Тони. Триш не сказала мне, что он больше не пользуется тростью. Он сидит в инвалидном кресле.
— А кого ты ещё ожидала увидеть в моём дворе? — спросил Тони.
Ему приходится щуриться из-за яркого солнца, чтобы смотреть на меня, но это не мешает ему улыбаться. Он заметно состарился за полгода, которые я его не видела, совсем исхудал, но даже за глубокими морщинами можно разглядеть доброе ребяческое лицо, а в угольно-чёрных глазах — озорство.
— Я собиралась позвонить в дверь, но отвлеклась на птичек. Не ожидала, что Вы сами выйдите.
— Этот космолёт может отправить меня даже на Луну, — сказал Тони, указывая на своё кресло, сделанное по новейшим технологиям и позволяющее больному не только передвигаться самостоятельно, но ещё и обладающее массажными функциями и трансформирующееся для лежачей позы. Читала об этом, когда интересовалась био-глазами Брендона. — Я не собираюсь сидеть дома, когда вокруг столько прекрасного. Или ты уже поставила на старике крест?
— Нет, что Вы, — ответила я, наверное, густо покраснев. Вдруг стало стыдно, что я забыла о Тони. Он больше не искал встречи со мной. Между нами снова встал другой мужчина. Я должна была навестить Тони раньше. Я не знала, что он сам не может прийти ко мне. Продолжаю искать своему равнодушию оправдание. — Я принесла Вам вкусности. Триш передала, что придёт к Вам завтра.
— Наверно, она ещё сказала, что старый хрыч сидит в четырёх стенах и не может даже выйти в магазин? — спросил Тони и оказался прав. Он полностью цитировал слова племянницы, она только не употребила это грубое слово «хрыч» и произнесла фразу с заботой в голосе, а не с упрёком. — Можешь не отвечать, я всё вижу по твоим глазам. Посидим здесь или пойдём в дом?
— Нужно убрать некоторые продукты в холодильник, — ответила я, и Тони ловко развернул кресло в сторону дома. — Возьмём с собой канареек? Они могут замёрзнуть.
— Возьмём. Твоя бабушка всегда выносила попугая в клетке во двор, чтобы он мог почувствовать себя наполовину свободным, и я беру с неё пример, — сказал Тони, не оборачиваясь в мою сторону, а я не стала его догонять, чтобы не видеть грустное лицо.