— Спасибо, — сказал Оливер, снова вернув меня в реальность. — Я пришёл, чтобы поговорить не об этом. Когда Вы планируете вернуться домой?
— У меня нет дома. — Пока эти слова не были произнесены вслух, у меня была надежда.
— Я знал, что Вы это скажете, но позвольте поинтересоваться, что послужило поводом для необдуманного побега?
Оливер предстал передо мной в ином свете. Оказывается, он умеет грамотно изъясняться. А я думала, что ему хватает ума только на то, чтобы раздавать приказы направо и налево. Возможно, если бы он был ювелиром, а не владельцем ювелирной сети, у меня бы не возникло подобной мысли.
— Привычка. Никогда долго не задерживаюсь на одном месте, даже если это дом моих родственников.
— Вы не представляете, какой был переполох, когда Триш и Дилан обнаружили прощальную записку. — Оливер хочет задеть меня за живое или вызвать чувство вины? Что ж, он добился и того, и другого. — Они обеспокоены тем, что Вы заблокировали свой счёт в банке, и теперь не знают, как перечислять Вам деньги. Может, Вы вернётесь и лично примите оплату?
— Я и не собиралась просить Вас снова заниматься моим домом, но и деньги брать у ребят тоже не хотела. Я сказала им, чтобы жили до тех пор, пока не найдут себе жильё, — сказала я, избегая взгляда Оливера.
Вероятно, ему кажется, что сейчас перед ним сидит не та девушка, которую он увидел впервые. Не хочу, чтобы он заметил, как в моих глазах гаснет огонь жизни. Я чувствую, что сердце не хочет биться, и меня это вовсе не пугает.
— Боюсь, они уже нашли дом и в скором времени переедут в него. — Оливер сказал это с сожалением, и я поняла, что это и есть та самая причина, которая привела его ко мне.
— С ними всё в порядке? — спросила я, вздрогнув от воспоминания, что Триш однажды пострадала по моей вине, и я не хочу, чтобы это повторилось снова.
— В относительном. Триш оплакивает смерть деда.
— Тони… — Меня как током ударило. Милого старика с хорошими манерами и прекрасным садом больше нет. Мы расстались на печальной ноте, а я ведь знала, что буду жалеть о своём поведении! — Когда это произошло?
— Сегодня утром, — ответил Оливер, кашлянув в кулак. — Сердце не выдержало избыточного приёма лекарств. Мы были готовы к тому, что это рано или поздно случится. Сахарный диабет — страшная болезнь, и Тони долго удавалось с ней бороться.
— Мне так жаль… Он был добрым человеком, — сказала я, и на мои глаза навернулись слёзы. Тони ведь говорил мне о проблемах со здоровьем, и я видела следы от уколов, но не придала этому значения. Меня затошнило. Душевная боль моментально заглушила физическую.