Потеряв Гефестиона, Александр жаждал мести, но её свершение откладывало аравийский поход, занимавший большое место в планах царя. По своей сути это была малая прелюдия к большому Западному походу, чья ценность для молодого полководца была превыше всего.
Кроме того, начало расследования причин смерти хилиарха, могло подтолкнуть заговорщиков к различным действиям. Так Антипатр, обуянный страхом наказания, не дожидаясь прихода Кратера с ветеранами, вполне мог поднять бунт в Македонии. Объединившись со знатными македонскими родами, иллирийцами и греками, он мог раздуть такое пламя мятежа, что реализация Западного похода моментально откладывалась в долгий ящик.
Именно эта проблема и заставила Александра, на следующий день после похорон, собрать у себя во дворце тайный совет. На него он пригласил только тех, кто доказал свою верность в тяжелые дни индийского похода и кто по мнению царя заслуживал полного доверия.
Таких людей оказалось всего двое, молодой Пердикка и сводный брат царя Птоломей Лаг. Только им одним доверил Александр то, что ему поведал египтянин Нефтех. Он также присутствовал на тайном совете, но только в качестве докладчика. По приказу царя он присутствовал при бальзамировании тела Гефестиона.
Почтительно склонив свою бритую голову, бывший жрец бога Тота стал рассказывать о результатах своего исполнения поручения Александра.
— Исполняя твое повеление, государь, я провел полный осмотр останков благородного Гефестиона. Используя свои скромные познания в медицине, я оценил состояние органов хилиарха, и все увиденное мною окончательно убедило меня в правильности моего прежнего вывода. Хилиарх Гефестион был отравлен медленным ядом известный как «вода Стикса».
Для последствий его воздействия характерны наличие множественных очагов темного цвета в сердце и печени, которые как раз и были у покойного. Кроме того, у хилиарха была сильно поражена внутренняя железа, что является третьим компонентом «треугольника Стикса».
Честно говоря, исследование тела Гефестиона мало, что дало. У его останков не было признаков отравления ядом. Вернее хилиарх не был отравлен быстрым ядом, столь излюбленным на Востоке, все остальное было лишь предположением египтянина, краем уха слышавшего о «воде Стикса».
Однако, говоря царю такие страшные вещи, Нефтех нисколько не боялся, что его слова будут подвергнуты сомнению. Во-первых, все действия его были тайными, Александр не рискнул доверить свои подозрения ещё одному человеку. Во-вторых, в Вавилоне не было эксперта по медленным ядам, и царь был вынужден верить египтянину на слово и, в-третьих, Нефтех говорил то, что Александр и сам хотел подспудно услышать.