Кажется, его девочка обладает более сильной выдержкой, чем он предполагал — прислушавшись к её эмоциям, Ив понял, что первоначальный шок у Антонии прошёл, ещё и сыграло то, что она не видела, в самом ли деле Селисия умерла. Тем не менее, он всё же тихо спросил:
— Как ты, Тони?
Она немного криво улыбнулась и кивнула.
— Я постараюсь не думать о том, что здесь случилось, — пробормотала Антония, потом осторожно оглянулась. — А… где она? — почти шёпотом спросила она, не увидев маркизы.
— Не беспокойся о ней, — Ив погладил её по голове. — Выживет — её ждёт арест и допрос, нет — ты защищалась, Тони.
Юная герцогиня, поколебавшись, кивнула. Выяснение вопросов, кого же слышала в той злополучной гостиной, Тони оставила на потом — наверняка без магии не обошлось.
— Ладно, — решительно произнесла она. — Пропускать вечер я всё равно не хочу, — заявила она и посмотрела на мужа. — Пойдём лечиться и обратно, — на её губах появилась улыбка.
Ив же, услышав слова своей герцогини, тихо рассмеялся и покачал головой, не сводя с неё взгляда.
— Хорошо, Огонёчек, как скажешь, — покладисто согласился он.
Рядом с любимой супругой Ив готов был вытерпеть любой светский раут, ведь ей так нравилось танцевать…
Харвальд смотрел в зеркало, обессиленно обмякнув в кресле, и не знал, плакать ему или смеяться. Ведь его сын — точнее, очередное его воплощение в человеке, — добровольно готов был пожертвовать собой ради любимой женщины, которая первая за тысячу лет не предала, не обманула, а полюбила, но… Достаточно ли это Эйар? И не позабыла ли она за это время неверного супруга? А как же их ребёнок? Да, для богов время текло иначе, чем для смертных, и всё-таки, даже столько лет — довольно долгий срок. Или его жена хотела, чтобы пророчество исполнилось до конца, и Ив де Ранкур погиб от руки своего родственника, только чтобы спасти Антонию? Харвальд не знал…
— Нет, не хотела, — раздался вдруг тихий голос от двери, и бог вздрогнул, выпрямился и оглянулся.
На пороге стояла Эйар в простом светлом платье, такая же, какой он её запомнил, будто и не уходила никуда. Она смотрела на мужа серьёзно, без тени улыбки, и в глубине серых глаз затаилась печаль и усталость.
— В моём ведении любовь и жизнь, а не смерть и жертвы, — так же тихо продолжила она. — Твой сын заслужил быть счастливым, Харвальд, и я давно простила тебя.
Он задохнулся от нахлынувших ощущений, заметив, как на губах Эйяр мелькнула тень улыбки, но сказать ничего не успел: из-за богини вдруг выглянула детская мордашка, окружённая золотистыми кудряшками, и уставилась на него большими любопытными глазами, опушёнными светлыми ресницами.