Даниэль Деронда (Элиот) - страница 26

– Милая, – сказал Лапидот нежным, ласкающим тоном, – неужели тебе все равно, что сын меня увидит в таких лохмотьях?

Если б у меня была небольшая сумма денег, то я прилично бы оделся, походил бы на вашего отца и мог бы найти себе приличное место, – а теперь меня принимают за нищего-скомороха. Я хотел бы жить с моими детьми, забыть прошлое и простить всем. Если бы ты дала мне десять фунтов стерлингов или принесла завтра, я через два дня явился бы к вам в приличном виде.

Мира чувствовала, что не должна поддаваться соблазну, и решительно отвечала:

– Мне больно отказать вам, батюшка, – но я обещала моим друзьям не иметь с вами никаких тайн. Пойдемте к брату, и мы вам все устроим.

– Хорошо, я приду завтра, – отвечал Лапидот и тут же добавил: – я расстроен этой встречей, Мира. Позволь мне немного оправиться. Но, если у тебя есть деньги в кармане, одолжи мне что-нибудь на покупку сигар.

Мира, не рассуждая, опустила руку в карман и подала отцу свое портмоне. Лапидот поспешно схватил его и удалился почти бегом.

Между тем, Мира вернулась домой сильно взволнованная и бросилась перед братом на колени.

– Эздра! Отец… остановил меня. Я хотела его привести сюда. Сказала, что ты его примешь. Он отвечал: – «Нет, я приду завтра». Он попросил у меня денег. Я отдала ему свое портмоне, и он ушел.

Эздра ожидал худшего. Заметно успокоенный, он отвечал нежным Тоном:

– Не тревожься, Мира, и расскажи мне все.

Она передала весь разговор с отцом.

– Он завтра не придет, – сказал Эздра.

Ни один из них не высказал своего тайного убеждения, что Лапидот будет, конечно, подстерегать Миру на улице и выпрашивать у нее деньги.

XI

Вернувшись в Лондон, Деронда чувствовал себя совершенно новым человеком. Он словно получил право на то, чего смутно жаждал; он вернулся с сознанием, что долг повелевает ему идти, именно, туда, куда тайно влекло его сердце. Найдя своих предков, он точно нашел вторую душу.

Он немедленно отправился в квартиру Мардохея. Это было, именно, в тот день, когда Мира встретила отца, и как она, так и ее брат, находились в очень грустном настроении.

– Даниэль Деронда может войти? – вдруг произнес знакомый голос в дверях.

– Да, да, – отвечал Мардохей.

Лицо Деронда сияло необыкновенной радостью. Он протянул руки Мире и Мардохею и произнес торжественно:

– Я не говорил вам, – зачем поехал за границу; меня вызвали туда для объяснения тайны моего происхождения. Вы были правы, Мардохей: я – еврей.

Оба они крепко сжали друг другу руки; глаза Мардохее заблестели, а Мира вздрогнула.

– Мы принадлежим к одному народу, – продолжал Деронда, – наши души стремятся к одной цели, и ни в жизни, ни в смерти ничто нас не разъединит. Мой дед оставил коллекцию рукописей, надеясь, что они перейдут в руки внука. Теперь это исполнилось, несмотря на все старания скрыть от меня мое происхождение. Я привез шкатулку с этими бумагами и оставлю ее у вас, Мардохей. Вы, конечно, мне поможете их разобрать и прочесть.