— У меня есть книжка, — наконец выпалила я, догадавшись, что это может быть единственным способом помочь ему признать правду о шифтерах. Мы были очень похожи. — Там все описано с научной точки зрения. Что происходит с их... с нашими телами во время превращения.
Хотя, там не сказано, как это больно на самом деле.
— Книга? — Взглянув на маму, я подумала, что лучше бы она и дальше не принимала участия в разговоре. — Про книгу мне никто ничего не говорил.
Я присела на край кофейного столика. Мама никак не отреагировала, а это многое говорило об ее душевном состоянии.
— Она очень редкая. Я даже не знаю, известно ли о ней Хэйганам. Мой экземпляр мне подарил Алекс, и…
— Алекс? — Голос отца стал суровее. — Алекс Коул? Этот парень... — Он глубоко вдохнул. — Он был одним из этих?
Черт. Об этом стоило промолчать.
— Оборотнем, папа. Алекс был оборотнем.
Отца трясло от ярости. Он смотрел на мой живот.
— Это он с тобой сделал?
— Что? Алекс? — Я привычно прикрыла живот рукой. — Нет. Алекс никогда бы мне не навредил.
При упоминании его имени я едва не расплакалась.
— Но это был одним из них, так? — спросил папа. — Один из них напал на тебя и сделал тебя… — Я заметила, что ему сложно подобрать слова. — ... другой.
— Мне не известна причина моего превращения.
— Кто ранил тебя, Скаут? Что за мерзавец оставил тебя умирать одну в холодном лесу?
Я уставилась на пятно от апельсинового сока на восточном ковре. Оно было там так долго, что я не помнила, кто его оставил: я или Джэйс.
— Скажи мне, Скаут. Кто это был.
Ковер был уже старым и выцветшим. Надо попросить папу подарить маме новый на день рождения.
— Скаут, — холодно сказала мама. — Это же не был...
Несколько слезинок упали из глаз, и «нарисовали» смайлик на пижаме, которую я стащила из спальни Талли.
— Нет... — Она тоже заплакала. Я слышала ее всхлипы, чувствовала соль ее слез, но не могла заставить себя посмотреть на нее. — Он твой брат. Он любит тебя. Он бы никогда...
Я не выдержала и понеслась вверх по лестнице, убегая от правды.
Берег озера не изменился, но в то же время стал другим. Цвета были слишком... яркими. Контрастными. Зелеными. Все выглядело так, словно надвигался мощный летний шторм.
Так же, как все выглядело вчера после Превращения.
Алекс был не один. У его ног игрался волчонок с серыми человеческими глазами.
— Все изменилось, — сказала я, подходя к Алексу, кидавшему камешки в воду. Он пускал блинчики. Точнее, пытался, упорством компенсируя недостаток умения.
— Такое бывает после превращения, — сказал он, бросив еще один камешек в водную могилу. — Это же превращение. Перемены. В этом вся суть.