— Ладно, — вздохнул Броди. — Давайте сюда Мейми Пуллен.
Гробовщик ввел в комнату Мейми Пуллен, поставил свободный стул у стола так, чтобы она могла опереться на него рукой, а также повернул прожектор, чтобы тот не бил в глаза.
Первое, что бросилось в глаза Броди, — это черное шелковое платье, шлейф которого волочился по полу, — форма хозяек публичных домов в двадцатые годы. Затем его взгляд упал на мужские ботинки, видневшиеся из-под платья, остановился на платиновом кольце с брильянтом в два карата на ее скрюченном коричневом пальце, потом задержался на белом яшмовом ожерелье, опускавшемся почти до пояса, с черным ониксовым крестиком. Затем сержант уставился на коричневое старое морщинистое лицо, на котором страх и горе оставили свой след, на стянутые в пучок прямые седоватые волосы.
— Это сержант Броди, тетушка Мейми, — пояснил Могильщик. — Он должен кое-что у вас спросить.
— Здравствуйте, мистер Броди, — сказала она, протягивая через стол свою узловатую правую руку без колец.
— Скверное дело, — отозвался сержант, пожимая руку.
— Смерть одна не ходит, — отозвалась Мейми. — Так было всегда. Умирает один, потом другой и так дальше. Похоже, так угодно Всевышнему. — Затем она подняла голову, чтобы взглянуть на полицейского, который был с ней так учтив, и воскликнула: — Господи, да это же маленький Джонс! Я помню, когда ты еще мальчишкой бегал по 116-й улице. Я не знала, что это тебя зовут Могильщиком.
Могильщик смущенно улыбался, словно мальчишка, которого застали, когда он воровал яблоки.
— С тех пор я маленько вырос, тетушка Мейми…
— Как бежит время! Как говорил Большой Джо, его не догонишь. Тебе сейчас лет тридцать пять.
— Тридцать шесть. А это Эд Джонсон, мой партнер.
Гробовщик вышел из укрытия. Мейми чуть не ахнула, увидев его лицо.
— Боже, что… — начала она и осеклась.
— Один подонок плеснул мне в лицо кислотой, — сказал Гробовщик, пожимая плечами. — Профессиональный риск, тетя Мейми. Я как-никак полицейский. Без этого нельзя…
— Я помню, читала об этом в газетах, только не знала, с кем именно это случилось. Я все больше сижу дома. Выходила только с Джо, но теперь вот его не стало… — Затем она добавила с чувством: — Надеюсь, того, кто это сделал, посадили в камеру, а ключ выбросили.
— Его давно похоронили, — буркнул Гробовщик.
— Эду пересаживают кожу с бедра, — пояснил Могильщик. — Но на это нужно время. Не меньше года, говорят.
— Ну а теперь, миссис Пуллен, — твердо сказал сержант, — я бы хотел услышать от вас, что же произошло в вашей квартире вчера вечером, а точнее, сегодня утром.