Чудеса продолжались. Клиент сунул бумажник в задний — чужой, как его называют деловые люди, карман и пошел, широко расставляя ноги и задевая прохожих плечами.
Пашка двинулся следом, свистнул и, когда папиросник подлетел, бросил сквозь зубы:
— За мной. Возьми еще одного.
Клиент перешел мост, и Пашка испугался, что тот осядет в «Балчуге», а туда Пашке заходить было нельзя. Но клиент прошел мимо ресторана и направился в торговые ряды.
На углу перед торговыми рядами стоял карманник Колька Свищ. Он увидел толстяка и сделал стойку. Проходя мимо, Пашка ткнул его локтем в живот и услышал за спиной завистливый шепот:
— Фартовый ты, Америка.
Пашка не стал спорить. Наступал решающий момент. Надо подойти вплотную. И все. Только подойти.
Пацаны крутились рядом и ждали сигнала. Толстяк остановился у рыбной лавки и, разинув рот, уставился на огромного осетра, подвешенного за жабры.
— Я пошел, мальчики, — прошептал Пашка и бегом пустился к толстяку. На секунду он к нему прислонился, и бумажник перекочевал в Пашкины брюки, скользнул по колену и тяжело плюхнулся в потайной карман у щиколотки.
— Сколько же эта рыбина стоит? — толстяк отставил ногу и подбоченился.
Рыбник перестал точить нож, посмотрел на толстяка, потом на Пашку и криво улыбнулся.
— Непродажный осетр, — потом, видимо, не удержался и добавил: — Да и денег-то у вас, гражданин хороший, нет.
Толстяк полез в карман, нахмурился и закричал. Пашка стоял в двух шагах и удивленно смотрел на багровое лицо со вздувшимися веревками вен. Он знал, что его крестник будет кричать. Но такого крика Пашка еще никогда не слыхал. На этот рокочущий, срывающийся на визг вопль как по команде откликнулись:
— Атас! Срывайся!
И в стороне замелькали вихры мальчишек. Пашка посмотрел в спину рванувшемуся, как борзая, крестьянину и спросил рыбника:
— Так сколько же стоит этот осетр?
— Ладно, топай себе, Америка. Нечего зубоскалить, и так торговля ни хрена не идет.
— Каждому по труду, — Пашка развел руками и пошел. Бумажник тяжело мотался в брючине и бил по ноге. У «Балчуга» Пашка вновь увидел своего крестника. Тот, отдуваясь и вытирая струившийся по жирной шее пот, что-то объяснял равнодушным прохожим. Пашка точно знал, что именно объясняет прохожим толстяк, и на всякий случай перешел на другую сторону. Он завернул в ближайший двор и, присев на ящик из-под пивных бутылок, вытянул свою добычу. Денег было много. Пашка даже не стал считать их, а просто сунул в карман тугую пачку хрустящих червонцев. Кожаный бумажник с монограммой он бросил за ящик. Жалко, но ничего не поделаешь. Так и сгореть недолго.