Человек, которого когда-то звали Хорстом Весселем, опустился на колено у тела Барбера и вонзил скальпель до рукоятки в шею толстяка. Тот дернулся последний раз и затих. Худощавый поднялся на ноги.
"Тот, кого раньше звали Фрицем Барбером, и раньше порой выказывал слабину, – думал худой. – Мне бы следовало заметить это раньше. Но теперь с ним больше не будет хлопот. Скоро, скоро произойдет великое событие! Скоро призрак Гитлера получит полное удовлетворение. Скоро не станет евреев. Они сгинут все до единого!
Ну а если при этом погибнет и кое-кто из арабов, большой беды не будет. Впереди – величественная цель, и нечего заботиться о безопасности тех, кто живет бок о бок с евреями".
Человек, который был в свое время самым молодым среди крупных эсэсовских чинов, стал натягивать на руки резиновые перчатки.
«Прежде чем я приступлю к осуществлению последней стадии нашей операции, – думал он, – я должен избавиться от этих американских агентов».
С этой мыслью Хорст Вессель стал рыться в медицинском оборудовании в поисках хирургической пилы.
Зава проснулась от пронзительного визга, какого не слышала с детства, когда возле ее родного киббуца потерпел крушение реактивный самолет.
Она вскочила, вернее, попыталась вскочить на ноги, поскольку джип несся по дороге, и воскликнула:
– Что случилось? Мы переехали овцу? Мы задавили индюшку?
Чиун обернулся к Римо.
– В чем дело? Неужели твоя безалаберная езда, которая может сравниться по бездарности разве что с твоим умением прыгать, лишила жизни еще одно живое существо? – сурово спросил он.
– Нет, папочка, – отозвался Римо. – Она имеет в виду тебя, а не меня.
– Что ты слышала, о юная особа? – спросил Чиун, оборачиваясь к Заве.
– Ужасный, пронзительный визг. Прямо мурашки поползли по телу. Это было ужасно!
– В таком случае я ни при чем, – успокоившись, отвечал Чиун, – Потому как я пел чудесную корейскую песню, которая баюкала тебя. Скажи честно, ты ведь действительно была убаюкана моим пением?
– Чиун! – сказал Римо. – Увы, она имеет в виду именно твое пение. Боюсь, что теперь за нами вдогонку бросятся все военные патрули и все волчьи стаи, какие только есть в округе на расстоянии двух десятков миль.
– Что ты понимаешь в колыбельных, – невозмутимо отвечал Чиун. – Веди себе машину, пачкун.
– Мы едем в машине? – осведомилась Зава. – Я действительно спала? О Боже, где мы находимся?
– Не волнуйся, – отозвался Чиун. – Мы в стране Ирода Чудесного, в государстве Израиль, на планете Земля.
– Но где именно? – не унималась Зава.
– Судя по карте, мы сейчас в районе Латруна, – сообщил Римо.