— Крепко, отец…
Сулейман-абзы снова заходил.
— Может, еще какую кривую тропинку таишь, га?
— Нет, отец, больше некуда мне податься. Одна прямая дорога мне осталась. Спасибо, что помог найти ее, открыл глаза…
Сердце у Сулеймана дрогнуло, но он и виду не показал.
— Ну, смотри, Ильмурза, — погрозил он пальцем. — Коли у тебя опять гайка ослабнет, лучше и не переступай этого порога. Ветрогоны в нашем доме не в почете.
На кухне поднялась суета. Это пришла Ильшат.
— Когда едешь? — спросил Сулейман Ильмурзу.
— На этой же неделе.
— Ладно. Об остальном после… Пойдем Ильшат встретим.
Ильшат уже успела раздеться. Сулейман-абзы взглянул на ее увядшее лицо и закусил губу. Точно откололи краешек от сердца.
Расспросив о здоровье, Ильшат посетовала:
— Совсем чураетесь нас, не проведаете даже. Нельзя так, хоть и обиделись.
— Как зять? — спросил Сулейман, пропустив мимо ушей последние слова дочери.
— Врачи говорят, нервное потрясение.
— Га… — Сулеймаи-абзы захватил бороду в горсть. — У нас тоже бед да беспокойства хватает, дочка. Вот Ильмурза…
— Слышала…
Сулейман поинтересовался, как Альберт.
— Ох, отец, и не спрашивай. — Ильшат вытерла слезы. — Уму непостижимо, что натворил этот ребенок. Отца опозорил. И меня и себя погубил.
— Когда суд?
— Назначили было и опять почему-то отложили… Отец, я пришла с тобой посоветоваться. Как по-твоему, если поговорю с Баламиром? Защитник Альберта считает, что все зависит от того, как на суде покажет Вафин.
Разглаживая складки на скатерти, Сулейман-абзы в раздумье глядел вниз. И никто за столом не осмелился слова произнести. Вдруг в затихшей комнате мягко и весело запел самовар, — это Нурия только что внесла его. Но старик и на самовар посмотрел сердито, словно собирался стукнуть по нему.
У Ильшат сжалось сердце.
— Растерявшаяся утка задом в воду прыгает. Так и я, отец, пришла потому, что растерялась. Сын ведь…
Сулейман поднял голову.
— Что ж, дочка, — тихо сказал он, — в таких случаях каждый просит совета. Я не сержусь, что ты за советом пришла, не думай. Но о чем ты хочешь просить Баламира?.. Я вот слышал, что Баламир собирался своей рукой отомстить Альберту. Это бы куда хуже было. Не волнуйся, говорят, Баламир отказался от опасной затеи.
Ильшат заплакала. Нурия погладила ее по плечу. Самовар кончил петь свою песню, остывал.
— Апа, — выпалила вдруг Нурия, — преступление должно быть наказано. Не то оно… Это же низко… — Потеряв выдержку и чуть не плача, Нурия выбежала.
Ильшат растерянно посмотрела на отца.
— Что она сказала? — прошептала она.
Сулейман молчал: ему нечего было добавить к тому, что сказала Нурия.