И опять никакого недовольства в голосе. Только понимание ситуации.
– Сколько у вас егерей в охотничьем хозяйстве?
– Два десятка, ваша милость, – ответил он, долго не раздумывая.
– Вооружены?
– А как же, ваша милость. Они же императорские егеря. И стреляют все очень метко.
– Вы мне их одолжите на несколько дней? Как проводников. Они же вокруг все тропки знают.
– Как прикажете, ваша милость, – поклонился он.
– Лыжи есть?
– А как же, ваша милость. На любой вкус. И беговые и охотничьи. Десятка три найдется. А если еще по домам собрать…
– Хорошо. Я доволен вами. Присылайте егерей ко мне сюда. В холл. Я поставлю им задачу на службе императора. Присягу они приняли?
– Сразу после гвардейцев, ваша милость, одновременно со всеми служителями. Мы все верные слуги императора.
Императорский лесничий еще раз поклонился мне и вышел на двор.
Ну и где черти носят Моласа, пока мы тут сидим слепые и глухие.
«Мятеж не может быть удачен, в противном случае его зовут иначе». У мятежников с каждым часом утекает возможность удержать власть. Но пока в стране никто не знает, что император жив Тортфорт может резвиться как хочет.
Завтра нас придут убивать. Однозначно. Живой император инсургентам не нужен. А мы все определены на заклание за компанию с ним. Вплоть до того что раскатают весь этот пряничный городок артиллерией. Надо осмотреть подвал в доме на предмет бомбоубежища.
Где этот Аршфорт? Где верные войска?
Так ведь и на измену сесть не долго. Нервы на вздёрге. Я тут кто такой, чтобы решать судьбы империи? У меня даже придворного звания при императоре нет.
Мне бы герцога домой отправить. В безопасность.
В холл спустился пожилой огемский писарь, который постоянно дежурил в холле второго этажа около палаты императора.
– Ваша милость, император просил это передать вам, и протянул мне кожаный тубус. Сейчас он спит, – поспешил меня писарь предупредить.
Внутри оказалось несколько бумаг.
Красиво написанный на пергаменте императорский рескрипт, назначающий барона Савву Бадонверта императорским флигель-адъютантом и офицером для особых поручений при нем же.
Второй рескрипт наделял меня правами чрезвычайного императорского комиссара, аналогичные тем, которые я имел на Восточном фронте. В том числе и правом внесудебной расправы над изменниками отечества и пособниками врага. В отсутствие фельдмаршала Аршфорта я обладал всей полнотой власти над имперской армией, гражданскими чиновниками и императорской гвардией.
И сам указ о создании Чрезвычайной императорской комиссии, которой передается вся полнота власти в стране, пока император лечит свои раны полученные при подлом покушении на его жизнь.