Более единодушны исследователи в том, что важным этническим признаком является совокупность черт культуры (а также особенностей быта, связанных с их функционированием) [Чебоксаров, 1967, 99; Козлов, 1969, 43].
Наконец, в группу этнических признаков, несомненно, включается и этническое самосознание [Чебоксаров, Чебоксарова, 32], которое еще сравнительно недавно не рассматривалось в качестве признака этнической общности (да и сейчас можно подчас столкнуться еще с отрицанием его значения как признака этноса) [Джангильдин, 127–129].
Одним из первых среди советских ученых к детальному исследованию этнического самосознания обратился Д. С. Лихачев, опубликовавший в 1946 г. монографию о «национальном самосознании» древнерусской народности. Позднее В. В. Мавродин выдвинул тезис о том, что этническое («национальное») самосознание является одним из ведущих признаков этноса. «Два фактора, — писал этот автор в 1947 г., — определяют народ как этническое понятие: 1) общность языка (отнюдь не исключающая при этом диалекты) и 2) сознание единства всех людей, говорящих на данном общем языке» [Мавродин, 89]. Заслуга дальнейшей разработки вопроса об этническом самосознании как признаке этнической общности принадлежит П. И. Кушнеру.
За последнее время все чаще высказывается мысль о том, что именно этническое самосознание является наиболее важным, ведущим среди других признаков этноса. Один из авторов данной книги, анализируя язык, территорию, совокупность черт культуры, присущие тому или иному этносу, писал несколько лет назад: «Взаимодействие этих признаков, их суммарное влияние на образование и сохранение этнической общности выражаются в виде вторичного явления — этнического самосознания, которое в конечном счете оказывается решающим для определения принадлежности отдельной личности или целых человеческих коллективов к той или иной этнической общности. Этническое самосознание представляет собой своего рода результанту действия всех основных факторов, формирующих этническую общность» [Чебоксаров, 1967, 99]. Если исходить из целесообразности разграничения объективных этнообразующих факторов и собственно этнических признаков, то этот тезис требует известного уточнения. Однако указание на особую роль этнического самосознания, которое является вторичным по отношению к признакам этноса, сохраняет свою справедливость.
На особое положение этнического самосознания в структуре признаков этноса совершенно правильно указывал Ю. В. Бромлей. Рассматривая две противоположные точки зрения по вопросу о том, является ли этническим признаком общность происхождения, Ю. В. Бромлей писал: «Необходимо различать два аспекта проблемы: с одной стороны, объективное существование общности происхождения членов этноса, с другой — представление о такой общности, выступающее как компонент этнического самосознания» [Бромлей, 102–103].