— Спасибо…
Договорить не успела. До меня донесся довольный, мерзкий смешок Анжуйского, звон резко прекратился, и я в испуге оглянулась, выискивая глазами своего Гастона. Реальность поплыла, уже утягивая меня, светлая сила рванулась с поводка, стремясь защитить, укрыть некроманта от той стороны… Мне в спину донеслось едва слышное:
— Иди.
Мир выцвел, потеряв краски, запахи, звуки, я замерла, кутаясь в куртку, не сводя напряженного взгляда с двух фигур впереди, и моя магия текла сквозь меня, обволакивая теплым облаком и даря спокойствие и уверенность. Анжуйский демонстративно раскинул руки, скалясь в ухмылке, и насмешливо произнес:
— Меня не так просто убить, Лоран, неужели ты еще не понял? Даже здесь.
Искрящий меч Гастона наполовину вошел герцогу в грудь, а он… остался стоять.
— Тьма живет во мне даже без ритуала… — снова заговорил Дерош, но закончить фразу не успел.
Я улыбнулась, глубоко вздохнула и позволила своей силе влиться в руку Гастона, смешаться с темной магией, наполнявшей клинок. «А в нем — еще и свет», — мысленно ответила я Анжуйскому, но смотрела только на Гастона. На его плотно сжатые губы, на нахмуренные брови, которые хотелось разгладить пальцем. Как я могла когда-то думать, что он опасен для меня и нам лучше больше не встречаться? Как я могла даже представить, что смогу жить без него, без наших чувств? Без прикосновений, поцелуев, всей той безграничной нежности и страсти, которых могла так никогда и не узнать, если бы не проиграла Гастону тогда в библиотеке? Я дарила свою магию мужчинам, даже не запоминая порой их лиц, но теперь хотелось отдавать ее всю, без остатка, единственному, который сумел увидеть во мне не только источник удовольствия и полезной силы. И его не испугали моя настороженность и недоверие. Гастон, любимый мой некромант, бери мою силу, мою любовь, они принадлежат тебе.
Меч Лорана начал стремительно наливаться светом, раскалился до темно-янтарного цвета, засиял, разгоняя тьму и тех, кто в ней прятался, а Анжуйский изменился в лице, ухватился за клинок и закричал, страшно, на одной ноте. Гастон крепко держал оружие, не позволяя тому, кто раньше был герцогом, высвободиться, не отводя взгляда, а Анжуйский менялся на глазах: плоть слезала с него кусками, обугливалась, обнажая кости, расползалась по земле мерзкими зеленоватыми лужицами. К горлу подкатил горький ком, но я стиснула зубы и не отворачивалась — сейчас не время давать волю эмоциям, все еще не закончено. Вой перешел в бульканье, когда то, что осталось от Анжуйского, превратилось в груду смердящих, склизких останков, но и они таяли, растворялись. Гастон убрал меч, с брезгливым выражением стряхнув с него несколько ошметков, моя магия нехотя отступала, и остался последний шаг, точка в этом деле.