В Трелью скалы округлых форм уходили прямо в черные воды. Растительность состояла лишь из пятен коротких трав и лесов, цеплявшихся за камни. Через несколько минут остановки он отправился к Комодоро-Ривадавия, что в заливе Сан-Хорхе, затем – к южной остановке на маршруте – к Рио-Гальегос. Там, в запустении южных земель, он почувствовал близость Огненной Земли. Цепь Анд там превратилась в хаотичную россыпь островов, заливов, проливов и полуостровов. Ледники сходили прямо в море. Все там играло, как в самом начале мира, под присмотром индейцев Ягана – племени, все еще жившего в хижинах и мало изменившегося с доисторических времен. Пахло дикой силой природы. В Рио-Гальегос он остановился на единственной станции, разбитой посреди грустного пейзажа, покрытого туманом. Сажая свой самолет, он не мог не думать о Мермозе. «Лате-25»[22] № 603, на котором он с Коллено пересек Кордильеры, теперь стоял на месте, в ангаре в конце взлетной полосы. Во время перелета у них случилась поломка. И Мермоз сумел выкрутиться лишь благодаря акробатическому взлету в сторону пропасти, пустив самолет по ледяному склону. Сент-Экзюпери думал о маршруте друга, о его мужестве, и он потом вернется к этому в «Планете людей». Он напишет: «Одолев пески, Мермоз вызвал на поединок горы, устремленные в небо вершины, на которых развеваются по ветру снежные покрывала; и предгрозовую мглу, что гасит все земные краски; и воздушные потоки, рвущиеся навстречу меж двух отвесных каменных стен с такой яростью, словно вступаешь в драку на ножах».
Занимаясь редактированием «Ночного полета», он размышлял о преодолении самого себя, о том, что такое мужество, что такое каждый день делать себя человеком. Результатом его размышлений в законченной работе будет Ривьер, литературное воплощение Дидье Дора. Именно по его правилам и благодаря им все люди на Линии получили толчок, чтобы стать больше и лучше. Когда он видел человека, он отличал в нем все, что было еще скрыто. Он думал: «В любой толпе есть люди, которые ничем из нее не выделяются. Но они вестники Чудесного и сами того не знают». И это – именно то, что он искал. У Сент-Экзюпери читаем: «Своей суровостью он хотел не поработить людей, а помочь им превзойти самих себя». Он заставлял их стать другими. Он давал им человеческую судьбу. Он создавал мужчин, способных «своими широкими плечами отодвинуть прочь Неведомое». Он толкал их к противостоянию «тени миров», чтобы они потом говорили, что ничего там не встретили, так как бояться нечего, кроме самих себя. Он заставлял их понять, что, что бы ни случилось, они могут рассчитывать только на собственные силы, в противном случае «они никогда не избавятся от страха перед ночью».