Первым, вернее, первой, кто оказался возле трупа, была Мелитена Гречанка, женщина набожная, строго придерживавшаяся римского канона. Сказанное ею слово «козлище» повторяли и другие, уверяя потом, что оно «шло с неба».
Теперь в замке только и говорили о воле Божьей и о том, что хозяйка исполнилась благодати Господней. Барон, чтобы прекратить досужие измышления, безжалостно наказывал болтунов.
Первой пострадала Мелитена, господин велел зашить ее в мешок и сбросить в море. Однако женщине удалось выбраться из плотной, но плохо зашитой ткани. Мелитена выплыла; тогда барон приказал завязать Гречанке глаза, внести ее на стену и, как выразился шут, дать прогуляться. Говорили, что именно Гвиберт посоветовал господину предать несчастную столь жестокой казни. Барон распорядился, чтобы его вынесли из спальни и устроили на самом верху башни, откуда он с удовольствием наблюдал за Мелитеной. Женщина долго не падала и почти уже нашла дорогу домой, но Рикхарду надоело зрелище, и ее столкнули со стены.
Разговоры не прекратились. Болтунов стало еще больше. Их стало так много, что уже не только женщины и слуги, но и стражники начали поговаривать, что всех, кто не покается, сожжет дьявольский огонь. Если в самом замке кое-как удавалось наводить порядок (хотя бы поддерживать его видимость), то крестьянам мало что могло помешать во всеуслышанье называть барона дьяволом.
Едва ли не каждую неделю Гвиберту приходилось сажать на коня Роберта, собирать дружину и отправляться усмирять непокорных. Именем барона они жгли дома, вешали их хозяев, рубили им руки, выкалывали глаза, потешались с крестьянками и их дочерьми. Мальчики с нетерпением ждали каждой такой вылазки, после которых они возвращались домой радостными, с горевшими от возбуждения щеками — они казались себе настоящими воинами.
Подобно волкам, чуящим слабое животное, вылез из нор и пещер разбойный люд, открыто начинавший промышлять под стенами замка. Если разорять жилища крестьян было хоть и трудной, но зато приятной работой, то усмирение бандитов оказалось делом не простым. Чтобы раздавить разбойников конями, изрубить мечами, одеть их головы на копья и победителями вернуться в замок, надо было сначала найти их логово. Потому-то рейды Гвиберта ограничивались в основном «разборками» все с теми же крестьянами. В конце концов, если разбойников никак нельзя поймать, значит, кто-то дает им приют? Кто-то кормит и поит? А кто еще может делать это, как не крестьяне, гнусные, льстивые рабы?
Мужчинам так или иначе работы хватало, а женщинам?