Тут же рядом с рыцарями переминались от нетерпения с ноги на ногу пылавшие праведным гневом спесивые паны Ржечи Посполитой и длиннобородый владимирский воевода в богатой ферязи с кривой татарской саблей в усыпанных драгоценными каменьями ножнах.
— Раб!.. Холоп!.. Пес нечестивый!.. — перебивая друг друга, кричали они, щуря налитые кровью глаза. — Повесить его за ребро!.. Вынуть кишки у живого!.. Зажарить на медленном огне!.. — предлагалось наперебой.
— На кол его! На кол! — нашелся боярин-воевода. — Но сперва горяченьких всыпать! — добавил он великолепным басом.
Заявление это немного разрядило ситуацию, послышались даже два или три негромких смешка, но тут сидевший на троне человек стукнул об пол посохом. Магистр успел сменить одежду, теперь на нем была белоснежная римская тога и сандалии, а волосы охватывал тонкий, несколько даже кокетливый золотой венчик, сверкавший в слабом дрожащем сиянии свечей рубинами и изумрудами редкой величины.
В наступившей вдруг мертвой тишине зазвучал властный, сухой и жесткий, с некоторой особой хрипотцой баритон магистра:
— Богу — Богово, кесарю — кесарево, а… слесарю — слесарево!
— Что-о-о?! — удивился Илья.
Магистр нахмурился и поднял правую бровь. Иванов понял, что допустил бестактность, за которую здесь казнят.
Древко копья ударило его по затылку.
Придя в себя, Славик судорожно припал губами к краю кружки с водой и сделал несколько больших глотков. В дверь позвонили.
«Женька, — подумал мальчик. — Нет… он звонит по-другому. Наверное, это дядя Лёня пришел… Тоже нет, он бы царапал ключом в замке», — прежде чем «отправляться в путешествие», Славик запер дверь на щеколду.
Мальчик отодвинул засовчик, щелкнул замком и распахнул дверь.
— Вы к нам? — спросил он, с немалым удивлением разглядывая огромного лысоватого мужика. — Вам кто нужен?
Мужчина мялся, он посмотрел на державшийся на одном гвозде квартирный номер и только потом спросил:
— А Лёня… э-э-э… в смысле Леонид… здесь живет?
Славик кивнул, во все глаза уставясь на незнакомца.
«Тот?.. Не тот?.. Что-то есть в этом мужике…»
— Он твой папа? — спросил дядька почти уверенно.
— Не-а, — замотал головой мальчик.
Настал час, когда Гырголтагын и Етгэвыт обрели готовность услышать то, что скажет им Ринэна.
Они уселись подле костра, поели, напились травяных отваров, возвращавших обоим изрядно поутраченные силы.
Жар тела уступал место холоду разума. Ирина пробуждалась. А в душе ее партнера набатом отдавалось привычное русскому слуху имя — Александр.
Пройдет немного времени, и они вернутся в реальность, но пока продолжалась сказка. Они поедали глазами маску — лицо столетней старухи Ринэны, впитывая картины и образы, возникавшие в их сознании.