Интересно здесь то, что собственно повествование (то есть русский вариант текста, вышедшего из-под пера средневекового автора) занимало приблизительно треть рукописи профессора, остальное составляли комментарии, ради которых старик, экономя на всем, отсылал письма друзьям-ученым в разные страны, как самый настоящий сыщик, «выслеживая» потомков кровожадного Эйрика.
Профессор, как ребенок яркой игрушке, радовался каждому приходившему из-за границы ответу. Стародумцев вычерчивая на больших ватманских листах генеалогические древа, одни из «побегов» которых оказывались лишенными «цветков», при этом нарисованные на таких «ветвях» рамочки для имен и фамилий родственников Габриэля де Шатуана, а стало быть, и Александра Климова пустовали.
Однажды, придя домой к профессору, Богданов нашел его чрезвычайно взволнованным; одежда взлохмаченного старика была испачкана пылью, покрыта известковым начетом, в редких седых волосах застряли куски штукатурки. Вид Стародумцева оказался настолько комичным, что Валентину стоило труда сдержать улыбку.
Смешного между тем было мало. Сосед сверху заслуженный артист РСФСР, актер местного драматического театра Голованов заснул в горячей ванне и… не проснулся. Вернувшаяся с рынка жена нашла мужа мертвым и сама едва не скончалась. Тем временем вода, в изобилии пролившаяся на пол, стекая вниз, размочила стену, к которой крепился книжный стеллаж в коридоре квартиры профессора. Когда последний проходил мимо, стеллаж обрушился на него.
Майор появился как нельзя вовремя. Быстро восстановив стеллаж, он выяснил, что самая большая протечка произошла в кладовке, снизу доверху набитой папками с рукописями, некоторые из которых, как узнал Валентин из скорбных причитаний старика, были уникальными. Среди наиболее пострадавших манускриптов оказался ряд неопубликованных работ учителя Милентия Григорьевича, профессора Петербургского университета Вениамина Викентьевича Иванова-Никольского.
Увидев на одной из папок уже ставшее за последнее время родным слово «Валгалла», Богданов невольно заинтересовался ее содержимым. Стародумцев тоже обратил внимание на рукопись и засуетился: «Как же это я, а? Как же забыл? Ведь как она мне нужна, ведь как нужна была. Теперь дело у нас споро пойдет».
Профессор говорил «у нас», так как очень ценил вклад «ассистента» в ставшее общим дело. Валентин и вправду принес немалую пользу… «ногами», относя, а вернее, отвозя (тогда в распоряжении у него еще была казенная «волга») на Главпочтамт письма или, в некоторых случаях, пользуясь для удобства и быстроты модемной связью. Иногда, когда требовалось что-нибудь быстро набрать на компьютере, майор подключал «девочек», расплачиваясь с ними подарками и сладостями.