Проблема с кубинцами оказалась именно такой, как я себе и представлял. С чего-то вдруг эти засранцы решили, что имеют право требовать с нас гораздо большую плату за право провоза товара через их территорию. Только они забыли, что за те бабки, которые они получают от Сангре Мехикано, многие другие банды готовы перегрызть друг другу глотки. Пригрозил им расторгнуть полностью все договорённости и лишить тем самым их постоянного отличного навара. Кубинцам не потребовалось даже времени на обдумывание своих перспектив. Всё было совершенно очевидно и каждый остался почти при том же, с чем и пришел к данному разговору. Правда, их банда теперь вынуждена платить штраф за попытку сорвать партию и развести нас как лохов.
На самом деле все заморочки с кубинцами мне были до одного места. Если они настолько тупы, чтобы позволить собственной жадности оставить самих себя без гроша, я не расстроюсь, потеряв таких партнёров. Появится небольшая проблема с поиском канала переправки, но в нашей жизни деньги решают всё.
* * *
Каждый школьный день был похож один на другой. Нудные уроки, обед, снова уроки. Сбегать из школы так часто, как раньше, не получалось, потому что брат поручил парням постарше следить за моей посещаемостью и если что, сообщать ему. Все уважали Луиса Альварадо. Школьники в нашем районе поголовно мечтали стать такими, как он, а старшие замолкали при его появлении и уважительно уступали дорогу. Я знал, что брат вступил в банду. Он никогда не рассказывал мне, чем именно занимался, но слухи прекрасно заполняли пробелы в знаниях. Пока он учился в школе, всегда считалось, что брат работает в автомастерской, зарабатывая нам на жизнь честным трудом. Я свято верил в это до восьми лет, ровно до того момента, как мамы не стало.
Дорога к дому всегда казалась мне адом. Это был не просто путь позора, а путь сквозь все муки преисподней. После того случая с мальчиком, которого я искусал, меня оставили в покое, но по-прежнему держались вдалеке. В тот день, по дороге от школьного автобуса до калитки нашего дома, соседи смотрели на меня по-другому. Из взглядов ушла злоба. Презрение всё ещё присутствовало на их лицах, но примешалось что-то ещё, чего я никогда не встречал в людях до этого — жалость. Покрывшись мурашками от произошедших в окружающих перемен, я опустил голову и быстрым шагом направился к дому. Наш двор кишел людьми. Скорая, полиция, соседи, толпящиеся возле ограды дома. Протиснувшись сквозь толпу, вошел за калитку.
— Что здесь делает ребенок? Уведите его! — рявкнул грузный полицейский гринго, кивая на меня.