Заглянув внутрь воронки, Чиун, удовлетворенно улыбнувшись, подозвал Римо. Римо тоже заглянул вниз. Все было понятно без слов – так разворотить фундамент могла только взрывчатка, в этом же самом фундаменте и запрятанная.
– Ну? – спросил Чиун.
Полицейский, разбуженный звуком его голоса, открыл один глаз. Встав на ноги, объяснил невесть откуда взявшемуся азиату и его белому напарнику, что здесь обоим им делать нечего. Получил вежливый ответ, из которого явствовало, что, если он будет им мешать, они просунут его карабин между его ребер и он выйдет с другой стороны. Непривычная легкость движений странной пары смутила полицейского. Профессиональное чутье подсказало ему, что с ними лучше не связываться, – и потому со спокойной душой он снова задремал на солнцепеке. В конце концов, до пенсии ему оставалось добрых пятнадцать лет, а ускорять получение ее по инвалидности у него не было никакого желания.
– Ну? – повторил Чиун.
– Дело считаю закрытым, – объявил Римо.
– Ну почему в мире не происходит ничего нового? – простонал Чиун. – Все, все уже было когда-то!
– Да, один из первых твоих уроков, – кивнул Римо. – Притча о яме. Смешно – тут даже и яма есть. Кстати, в твоей истории, насколько я помню, если все сделать правильно, яма в конце концов исчезала.
Эту историю, которую каждый Мастер Синанджу в положенный срок рассказывал своему преемнику, Римо помнил прекрасно. Урок, который должен был извлечь из нее ученик, сводился к тому, чтобы не бояться заданий, кажущихся поначалу невозможными. А сама история была вот какая.
В давние времена, когда Дом Синанджу еще не достиг своего могущества, и Мастера часто погибали, пытаясь достичь поставленной цели, в Японии в родовом замке жил великий сегун. И один из его приближенных возжаждал его смерти, чтобы самому стать сегуном и властвовать над Японией. В то время еще не было ни самураев, ни кодекса бусидо. По японским меркам – очень давно; для Синанджу – не очень.
Охраняли сегуна храбрые воины. Они всегда были при нем, и всегда строились по трое – трое, потом еще трое, потом еще и так далее.
Строй был похож на улей – и сегун занимал место пчелиной матки. Власть его была безгранична. Замок его был самым большим в Японии. А Мастер Синанджу, о котором пойдет речь, был отнюдь не самым сильным – искусство же управлять дыханием в те времена еще не было открыто. Прозвали этого мастера «Мухой» – за манеру двигаться быстро, с короткими остановками.
Мастер «Муха» понимал, что убить сегуна в его замке никак не удастся. Конечно, зная секреты Синанджу, он владел боевым искусством во много раз лучше самого опытного японского воина. Но – одного воина, а не многих, собранных вместе. В те времена в Японии еще не появились ниндзя – ночные убийцы, создавшие свою школу в попытках подражания Мастерам Синанджу, но подражание всегда останется подражанием – и не более того.