— И не только. Вы все — такие же.
— Спокойно! — сказал Олаф с искренним беспокойством. — Только не затевай «перебранку» и все будет хорошо.
Левой рукой я неосознанно придерживался за перила и вдруг почувствовал, что они стали обжигающе холодными, будто мгновенно заледев. Я отдернул руку, мысленно отметив, что за покрытые изморозью перила продолжает, как ни в чем не бывало, ничего не заметив, держаться Линор. Вот только венок на ее голове — увял.
— Не будет, — возразил я. — Попробуйте на минутку озвереть, только осторожно, и посмотрите, что будет.
— Как же это сделать по заказу? — воскликнула непонимающе Линор.
— Вот так, — я кивнул на заледеневшие перила. — Это ведь делаешь ты. Потому, что ты не только Фрейя. Ты еще и Хель.
— Ой… — Линор поспешно отдернула руки от перил. В ее глазах мелькнуло понимание, вдруг она заговорила очень быстро: — Когда я очнулась, все кругом было во льду, а потом покрылось цветами… А Гамлет — значит, мне не показалось только что…
— Что на мгновение он стал волком? Нет, тебе не померещилось.
— Мать моя женщина!.. — вдруг воскликнул обескуражено Олаф. — Уф, исчезло, слава богу…
— Что именно? — с жадным интересом спросил Гамлет.
— Змеиная чешуя вместо кожи, — с иронией заметил Фризиан. — Надо же. А ведь по всем традициям Тор и змей Ёрмундгад должны убить друг друга.
— Как Хеймдалль и Локи, — кивнул я.
— Вот она — диалектика! — восхитился Фризиан и вдруг издал азартный волчий вой.
Гамлет вздрогнул.
— Фенрир? — произнес он неуверенно. — Но кто из нас?..
— Скорее всего, я Гарм, а не Фенрир, — определился Фризиан. — Это он должен проглотить Тюра, насколько я помню. Мда… Забавненько!
— Но ведь Фрейра убил огненный великан Сурт? — растерянно переспросил Гамлет.
Слева далеко вперед вырвалась струя пламени, будто из огнемета. Я расслышал негромкий смех отца.
— Нет, похоже, что Сурт все-таки я, — сказал он. — Что-то мне подсказывало, что лучше не открывать правый глаз в помещении…
— Ясно, — задумчиво пробормотала Линор. — В конце концов, так или иначе, сами себя или друг друга — просто противоположности. Все равно взаимное истребление!
— Это и будет нашим концом света, — кивнул я. — Самоубийство… Так что я предпочитаю подождать, пока сработает таймер, а не трубить в рог — понятия не имею, что при этом произойдет — раздвоимся мы окончательно и поубиваем сами себя, или даже не раздвоимся, а рассыплемся на целое «воинство мертвых», как-то не хочется рисковать. В конце концов, — я кивнул вниз, на далекую кляксу. — Там тоже плывем мы. По этому самому «морю», на этом самом «корабле».