Зато сын бывшего дайханина — Нуры, вымахавший в крепкого, стройного детину, никогда не унывал. Как же! Теперь даже свирепые юзбаши-сотники подобострастно относились к нему — порученцу, личному телохранителю и фавориту самого Джунаид-хана. Увешанный английским винчестером, наганом, кривой разбойничьей саблей, на резвом иноходце Нуры Курреев носился от сотни к сотне, от юрты к юрте, передавая устные распоряжения, письменные указы.
Любил Нуры взирать, как цепенели люди, завидев его, как магически действовали передаваемые им ханские распоряжения: бледнели аксакалы, сломя голову бросались исполнять ханскую волю жестокосердные юзбаши. В тот миг казалось юному Нуры, что это перед ним трепещут, это по его повелению сбиваются с ног вожаки сотен.
Юноша боготворил своего повелителя, жадно внимал всякому слову Джунаид-хана. И сегодня, застыв изваянием в юрте, он не пропустил ни слова в долгой беседе хана с предводителем Аманли Белетом, невесть откуда появившимся в песках с полусотней вооруженных всадников, общительных, скромных, преданных своему вожаку. Джигиты этого предводителя тоже называли себя «свободными туркменами», но в джунаидовском лагере стояли особняком, причислять себя к воинству хана не торопились.
Аманли, беспокойный и подвижный человек, уже месяц держал свой отряд в лагере Джунаида, он поднимал своих людей по ночам, говорил, что уходит в набег. Возвращались они через день-другой, усталые, запыленные, почему-то без пленниц и богатой добычи, но зато с хлебом, с двумя-тремя десятками овец, которых хватало до следующей вылазки. Сколько ни снаряжал Джунаид-хан своих лазутчиков по пятам Аманли — напрасно: поплутав в пустыне, они возвращались лишь с пустыми разговорами. Странный, странный этот сотник Аманли…
Ишан духовник уже не раз зудел Джунаид-хану:
— Не по нраву мне этот Аманли… Не с начинкой ли тесто? Земля слухом полнится, что Аманли часто наведывается к Дурды-баю, говорят, вхож он и к известным на севере Каракумов родовым вождям Текеклычу и Гоша-хану. О чем они судачат? Ты знаешь?! Во власти этих людей многие твои всадники… Гляди в оба — как бы не подпустили под стог соломы воду…
И без советов ишана догадывался Джунаид-хан: неспроста Аманли обхаживает его соратников.
— Где твоя добыча, Аманли? — не скрывал своего подозрения Джунаид-хан. — Не думаю, что такие джигиты трусы… Загадочный ты человек…
— Ты, хан-ага, тоже не простак, — улыбнулся крутолобый Аманли, — если решился ввязаться в войну с большевиками…
— Не легендарные же батыри они до единого?! — Джунаид-хан проницательным взглядом окинул сидевшего перед ним Аманли. — Войск у меня хватит, в аулах свои люди есть… Слава аллаху, не перевелись еще истинные мусульмане… Каракумы тоже наши, здесь мы домовничаем, — он грузно привалился локтем к пухлой подушке, с хрустом вытянул на ковре длинные ноги, обутые в мягкие ичиги, и, глядя в умные глаза Аманли, задумался.