— Погоди-ка, сестричка, — отстранил ее Артур и пригляделся внимательней. — Господи, помилуй… Коротышка. Не может быть! Вот это встреча… — И продолжал с тихой ненавистью: — А я все гадал — где ж это на нашей латышской земле такую особенную сволочь выискали? Специально в Германию привезли. Чтоб над своими же людьми измываться. Похоже на тебя, коротышка, похоже.
— Господа!.. Товарищи!.. — валялся в ногах Брандис, по-собачьи заглядывал всем в глаза. — Пощадите! Я же не хотел, мне приказывали…
— Пощадить? — Артур пытливым взглядом окинул лица женщин. — Это ты у них проси. Объясни, как ты не хотел, как тебе приказывали. И насиловать, и в огонь загонять… Объясни… и пусть они тебя помилуют. — Банга отвернулся и пошел прочь.
Коротышка с мольбой поднял глаза, пробежал взглядом по суровым, еще более страшным в отблеске пожарища лицам женщин и разведчиков, понял, что их приговор единодушный и обжалованию не подлежит. Пронзительно вскрикнув, управляющий с поразительным проворством вскочил на ноги и бросился к воротам. Кто-то из солдат подставил ногу, и Брандис со всего маху растянулся на земле. Над ним сомкнулась разъяренная группа невольниц. Короткий миг — и тело управляющего поплыло над их головами к пылающему бараку. Гудело и бушевало пламя, пожирая остатки здания, в его отблеске еще ярче сверкали глаза тех, кто мстил за свою поруганную честь и загубленную душу. Мстил за себя и за тех, кто уже никогда не сможет отплатить своему обидчику.
Оцепеневшему от ужаса коротышке показалось, что это не его тащат к огню, а сам огонь — стремительный и неумолимый — клокочущей бездной летит на него. Долгий, истошный, животный вой взвился над пожарищем…
… — С тетей Зентой мы почти все время вместе были, — торопливо рассказывала Бирута стоявшему возле «студебекера» Банге. Разведчики уже устроились в кузове. — И работали вместе, и в бараке лежали рядом. Тяжело было, голодно, многие наши поумирали. А мама твоя — ничего, молодцом держалась. И вдруг ни с того, ни с сего свалилась. Вот тут я испугалась — знаешь ведь, как они с больными. И кто бы ты думал выручил? Озолс. Упросил немцев, чтобы тетю Зенту домой отпустили. Она еще попрощаться вышла, когда нас угоняли. Я ее издалека видела.
— А Марта? — спросил после короткой паузы Артур. — Что с ней, не знаешь?
— Была жива, здорова. Какие-то неприятности с мужем, но толком не знаю. Меня ведь забрали сразу после твоего ухода.
Он обнял ее, притянул к себе. Девушка благодарно уткнулась ему в плечо, тихо заплакала.
— А Лаймон, значит?.. — тоскливо спросила она.