"Это ты во мне сидишь, чувырла!!"
– Кто?!
– НОСИТЕЛЬ мой очнулся… Вроде бы.
"Едем ко мне на дачу, – доводя Завьялова до саморазрушительного коллапса, невозмутимо, из самого Бориного нутра предлагал Лев Константинович. – Там мы заляжем, отсидимся. Попьем чайку – все порешаем".
Неловко, мертво шевеля губами, Борис докладывал стилисту и собаке о чем толкует Лев… Боялся, что еще чуть-чуть – сойдет с ума!
Всего лишь девять часов назад, он – Борис Завьялов! ехал в больницу за Колей, собираясь с ним напиться!
Сейчас. Сидит за рулем в теле старика Константиновича и разговаривает с собакой и пришельцем.
Кошмар, комар, кошмар!!
Шесть часов назад Борис Завьялов стоял перед зеркалом в своей прихожей, разглядывал сморщенное тело и думал, что хуже быть уже не может!
Три часа назад Борис Завьялов едва не подох в чужом теле от позора, услышав, как кий чуть не порвал сукно, как шлепнулся об пол костяной шар!
Стоял на грани сумасшествия, на карачках перед собственным телом, и разговаривал при всех с собакой!
Заполучил гнуснейшее обвинение в похищении гламурной Зои!
Что будет дальше?
Лев уже пришел.
"Эй, молодой. Ты чо – заснул?"
Добавить надо, как только Лев в к л ю ч и л с я, Завьялов испытал все то, что раньше обращалось к Кеше. Лев позволял себе намеки на превосходство, с Борисом разговаривал, как старшина стройбата с новобранцем. Звал "молодым", разочек "губошлепом" припечатал.
Алаверды, как говориться. Круг замкнулся.
Все больше и больше хотелось намылить веревочку, повеситься на люстре. При неимении надежного светильника, на первой же березе удавиться.
Край настал! Ощущение двойственности и ущербности доводило до умопомрачения!! Хотелось голову о руль разбить и оглушить противный голос старика!
– Лев Константинович, – скрипя прокуренными связками, проскрежетал Завьялов, – еще раз обзовешь меня хоть как-нибудь…
"Что будет? – хмыкнул старикан. – Себе по тыкве настучишь?"
Борис завы-ы-ы-ыл!
От безысходности, от жути, от чудовищного ощущения – я здесь застрял навеки! но лучше тыкву разобью, чем примирюсь!
Жюли испуганно затявкала, Иннокентий завопил погромче старческого тела.
"Кончай концерт, ребята!! – добавляя в какофонию волнения, внутренне забился, забеспокоился носитель Константиныч. – Заканчивай истерику!!"
Завьялов прекратил выступление столь же резко, как и начал. Не обращая внимания на внутренние призывы, обратился к Кеше:
– Кешастый, ты говорил, что путешественник не может управлять полноценным носителем. Это так?
– Да.
– Тогда почему Я разговариваю за носителя? Почему чувствую, что Я отдаю приказание губам шевелиться? А он лишь присутствует внутри, не может управлять речевыми центрами без моего содействия.