Но разве это имело значение?
Он назвал меня своей ошибкой и, хотя был настолько честен со мной, что признался в самом сокровенном, по-прежнему видел во мне лишь озабоченную пустышку. Да, я понимала, почему он отталкивал меня, но это не изменило финала.
Не надо было поддаваться его поцелуям. Ведь я догадывалась, что ничего хорошего из этого не выйдет, но сердце все равно сжималось, когда я поглядывала на пустующее место рядом со мной. Прошлой ночью я почти не сомкнула глаз, и к утру обида уже поселилась во мне и пустила глубокие корни. Мои чувства и мысли спутались в грязный ком.
Но что теперь?
А теперь я негодовала.
Не я полезла к нему с поцелуями – вчера или год назад. И не у меня имелись причины остерегаться серьезных отношений. Проблемы были у него, и это он выкидывал фортели, то выворачивая меня наизнанку своими ласками, то грубо отталкивая.
Я не могла похвастаться богатым опытом сексуальных и дружеских отношений, но даже моих скромных познаний хватало на то, чтобы уловить его влечение ко мне еще до поцелуя. Его тело говорило об этом, когда он обнял меня, пока мы кормили Молнию. И еще я знала, что похоть и чувства – совершенно разные вещи.
Черт возьми, похоть нападала на меня раза три в неделю, в зависимости от того, кто попадался мне на глаза.
Да, у него был сын, но это не означало, что он закрыт для отношений – и Джейс хотел меня. Но стояло ли за этим большее?
Да, пожалуй. Он подыскал мне новое волнующее увлечение и как горячо убеждал меня в том, что в случившемся с Кэмом нет моей вины – это тоже много значило. Выходит, я ему не безразлична, верно? Да, верно, но только потому, что я – сестра Кэма… черт побери.
Злость покалывала кожу, и я заерзала на сиденье, до боли сжимая авторучку, так что треснул колпачок. Я сознательно разжигала в себе пламя, пока оно не превратилось в огненный шар гнева. Гнев лучше, чем обида.
Черт, еще больше бесило то, что мне грозил незачет по музыковедению, потому что последние полчаса я страдаю из-за этого болвана.
– Период барокко характеризуется созданием тональности, – вещал профессор Гибсон. – Тональность – это язык музыки, иерархически централизованная система на основе консонирующего трезвучия.
Что-что?
Пропустив мимо ушей больше половины лекции, я никак не могла врубиться, о чем говорит Гибсон, и моя растерянность лишь усиливалась нарастающим потоком информации.
– Среди наиболее известных композиторов периода барокко – Иоганн Себастьян Бах…
У меня руки чесались себастьянбахнуть Джейса по физиономии.
– Ты в порядке? – озаботилась Калла, когда лекция подошла к концу.