Количество отрицательных оценок стало стремительно нарастать в рукописи.
«За корчемную продажу табаку описывать имение и ссылать с женами и детьми; доносителю – четвертую часть имения».
Это напоминало методы испанской инквизиции в самые страшные ее времена. Петр вообще, как замечает Пушкин, поощрял доносительство.
«О недерзании бить челом никому на находящихся в армии, а дерзающих (хотя бы и в правых делах) отсылать в армию под военный суд… Варварский указ о недерзании бить челом etc. отменен и объяснен в том же году».
«Он запретил под жестоким наказанием самим помещикам на их земле рубить дубовый лес…»
«В сие время издан тиранский же указ о запрещении во всем государстве каменного строения под страхом конфискации и ссылки».
«О непродаже русского платья и сапогов; ослушников лишать имения и ссылать на каторгу».
«При сем послано королю прусскому в подарок 100 человек рослых солдат».
«Велено всем жителям выезжать на Неву на экзерсицию по воскресениям и праздникам… Смотри тиранский о том закон».
Описание «тиранских» методов обращения с подданными подготовляет страшные страницы гибели царевича Алексея.
«Изветы се (Афросиньи) были тяжки, царевич отпирался. Пытка развязала ему язык; он показал на себя новые вины… Царевич более и более на себя наговаривал, устрашенный сильным отцом и изнеможенный истязаниями… 14 июня Петр прибыл в Сенат и, представя на суд несчастного сына, повелел читать выписку из страшного дела… 26-го царевич умер отравленный… Есть предание: в день смерти царевича торжествующий Меншиков увез Петра в Ораниенбаум и там возобновил оргии страшного 1698 года».
Следом за этим такая запись:
«20-го запрещает бедным просить милостыню (см. о том указ, жестокий, как обыкновенно)».
Рассказывая об участи первой жены Петра, Пушкин пишет:
«Царица высечена и заключена в Новую Ладогу. Петр хвастал своей жестокостию: “Когда огонь найдет солому, – говорил он поздравлявшим его, – то он ее пожирает, но как дойдет до камня, то сам собою угасает”».
Те отрывки, которые дошли до нас от последних, пропавших, тетрадей «Истории Петра», говорят, что осуждающий тон все усиливался.
«Он 11 января издал указ, превосходящий варварством все прежние…»
Речь идет о 1722 годе, конце петровского царствования.
«Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом».
Но не следует целиком полагаться на эту формулу. Ибо далее Пушкин пишет: