«5 февраля Петр издал манифест и указ о праве наследства, т. е. уничтожил всякую законность в порядке наследства и отдал престол на произволение самодержца».
Одно из основных мероприятий Петра – Табель о рангах – Пушкин, как мы знаем, резко осуждал. Так что не только временных указов касались слова: «кажется, писаны кнутом». Укрепление и усовершенствование системы рабства тоже не украшало эпоху.
Слишком много претензий накопилось у Пушкина к Петру в 1835 году, чтобы можно было надеяться выстроить на его примере позитивную часть программы.
Отношение к великому реформатору все усложнялось. Особенно в плане нравственном.
Вспомним «Медного всадника» и «Анджело».
И стихи 1830 года:
Оставь герою сердце! Что же,
Он будет без него! Тиран…
По мере изучения материала сомнения в благородстве сердца героя все усиливались, а черты тиранства выступали все яснее.
Пушкин, по свидетельству Никитенко, говорил позже, что «историю Петра пока нельзя писать, то есть ее не позволят напечатать».
Еще одна надежда обманула его. И это был один из самых страшных ударов. Но он не собирался бросать свой труд. Менялась задача. Он должен был разобраться в том историческом механизме, который даже таких гигантов, как Петр, превращал в деспотов.
Мысль его работала настойчиво и мощно, отыскивая нужное направление. Во второй половине 1835 года, когда уже произошел перелом в его отношении к Петру, когда стали изменяться прежние концепции, он записал, читая книгу Гейне:
«Освобождение Европы придет из России, потому что только там совершенно не существует предрассудков аристократии. В других странах верят в аристократию одни презирая ее, другие ненавидя, третьи из выгоды, тщеславия и т. д. В России ничего подобного. В нее не верят».
Любопытная это запись. Во-первых, есть в ней горькое сознание своего бессилия. Не он ли считал родовую аристократию, истинное дворянство общественной надеждой России. И вот признание – «в нее не верят». Во-вторых, этот странный демократический поворот – «освобождение Европы придет» из страны, в которой не верят в аристократию.
Мысль Пушкина не пошла по этому пути дальше. Но он думал об этом. И это – важно. Мысль его искала новых путей. Проверяла старые, отринутые уже.
10
Все эти годы его занимала проблема действия. Иногда больше, иногда меньше. Иногда проблема эта отступала на один из второстепенных планов. Но была она – постоянно.
Тут имеется в виду не действие вообще – писание литературных произведений, политических статей, обращения к правительству с различными предложениями. Имеется в виду действие физическое. Борьба не посредством слова, но с оружием в руках.