Однажды на ироническое, но весьма многозначительное замечание Александра – «Алексей Петрович, кажется, воображает, что на нем мантия и что он занимает уже первые роли», Ермолов, не смущаясь, ответил, что если бы он служил при дворе какого-нибудь немецкого владетеля, то не отказался бы от первого места (то есть сверг бы своего сюзерена!), но при таком великом государе, как Александр, он согласен и на второе место. Да, Алексей Петрович, скорее всего, видел в мечтах иные пути: не захват власти в Петербурге, – «в Азии целые царства к нашим услугам». Он планировал изощренную интригу с тем, чтобы вызвать гражданскую войну в Персии и вмешаться в нее с полками Кавказского корпуса…
Орлов рано избрал именно противостояние власти. Уже в конце 1814 – начале 1815 года он со своим другом графом Дмитриевым-Мамоновым основал «Орден русских рыцарей». «Рыцари» полагали, что власть в стране должна осуществлять палата из 442 дворян и 221 вельможи. Вельможи – лорды – опирались бы на неотчуждаемые и нерасчленяемые земельные владения – майораты, что обеспечило бы их полную независимость. Речь шла об аристократической республике.
Удивительное дело – генерал Орлов, которого император в восторге расцеловал после капитуляции Парижа, не раз проявлявший себя тонким дипломатом, шел напролом. Он не скрывал своих радикальных планов. Прежде всего они были хорошо известны в дружеском военном кругу.
Генерал Денис Давыдов писал генералу Павлу Киселеву о планах генерала Орлова:
«Как он ни дюж, а ни ему, ни бешеному Мамонову не стряхнуть абсолютизма в России».
О нелояльности вчерашнего любимца догадывался и Александр, отнюдь не спешивший теперь продвигать Орлова. Гораздо тоньше действовал давний друг и одногодок Михаила Федоровича, – оба родились в 1788 году, – как и он, герой войны, как и он, любимец императора, как и он, кавалергард, как и он, безусловный либерал – Павел Дмитриевич Киселев.
Военные заслуги Орлова были значительнее, генеральский чин он получил раньше – в 1814 году, но в 1817 году Орлов сделан был начальником штаба корпуса, дислоцированного в Киеве, – пост вполне второстепенный, и только после длительных и настойчивых хлопот назначен командиром дивизии со штабом в Кишиневе. Киселев же, произведенный в генералы лишь в 1817 году, через два года стал начальником штаба 2-й армии при старом и утомленном службой фельдмаршале Витгенштейне. То есть фактически командующим армией, одним из дивизионных командиров в которой был Орлов.
Орлов стал откровенно готовить свою дивизию усиленного состава к возможным активным действиям – он был уже членом тайного общества. Как и Ермолов, спусковым механизмом возможного своего взлета он считал внешнеполитический катаклизм – восстание греков против власти турецкого султана, восстание, о котором мечтали русские либералы-грекофилы и которое он намеревался поддержать силами своей дивизии.