Но Лаврову решительно противостояли Бакунин и его соратники:
«Не учить надо народ, а бунтовать. Но народ бунтовал всегда. Бунтовал плохо, врозь, бесплодно. Надо сделать так, чтобы бунты его удавались. Надо внести в беспорядочное бунтарство план, систему, организацию».
Лавровские «критически мыслящие личности» встали перед выбором. Они хорошо помнили, люди семидесятых, саркастическую проповедь Добролюбова конца пятидесятых – на заре тогдашней оттепели:
«Если я вижу теперь помещика, толкующего о правах человечества и о необходимости развития личности, я уже с первых слов его знаю, что это Обломов… Если я слышу от офицера жалобы на утомительность парадов и смелые рассуждения о бесполезности тихого шага и тому подобное, я не сомневаюсь, что он Обломов… Когда я нахожусь в кружке образованных людей, горячо сочувствующих нуждам человечества и в течение многих лет с неуменьшающимся жаром рассказывающих все те же самые анекдоты (а иногда и новые) о взяточничестве, о притеснениях, о беззакониях всякого рода – я невольно чувствую, что я перенесен в старую Обломовку… Кто же наконец сдвинет их с места этим всемогущим словом “Вперед!”».
Честная и думающая молодежь семидесятых, чья энергия была порождением Великих реформ Александра II, истово ненавидела императора и всю созданную им промежуточную систему. Она жаждала идеала. И напряженно искала пути к его достижению.
В этой атмосфере и формировалась личность беглой аристократки, долго и упорно исповедовавшей мирную пропаганду, но все более и более тяготившейся малыми результатами и агрессивностью власти.
Надо представлять себе эту удивительную личность: выросшая более чем в достатке, получившая тщательное домашнее воспитание и образование, она одевалась как простая работница – единственной «роскошью» был неизменный снежно-белый воротничок. Став хозяйкой конспиративной квартиры на окраине Петербурга, дочь бывшего петербургского губернатора таскала дрова и воду, делала любую черную работу. Она была сдержанна и замкнута, вся отдаваясь делу.
Но в конце семидесятых она встретила Андрея Желябова.
«Темно-русый гигант могучего сложения, с большой окладистой бородой, полный жизни и энергии, всегда жизнерадостный и веселый».
Сын дворовых, насмотревшийся в детстве помещичьего самодурства и жестокости, он по прихоти его владельца был отдан в уездное училище, вскоре ставшее гимназией, кончил ее с серебряной медалью (получению золотой помешала строптивость нрава), три курса юридического факультета Новороссийского университета… Затем началось – дело.