И тем не менее был, очевидно, момент нерешительности. Александр III знал, что убийцами его отца, адептами этой многочисленной, бесстрашной, неуловимой секты – силу и многочисленность которой власть многократно преувеличивала, – двигала и месть за казненных товарищей.
Был ли соблазн милосердия – вопреки всему, чтобы помириться с обществом, разорвать дурной круг взаимных убийств? Бог весть?
Страх был велик. Молодой император сидел в Гатчине. Вокруг Зимнего дворца рыли траншеи, опасаясь прямого нападения…
Вскоре после трагедии 1 марта молодой император получил три послания. Одно от Исполнительного комитета партии «Народная воля»:
«Ваше Величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое Вы испытываете в настоящую минуту, Исполнительный Комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной, долг, которому гражданин принужден жертвовать и собой, и своими чувствами, и даже чувствами других людей. Повинуясь этой всесильной обязанности, мы решаемся обратиться к Вам немедленно, ничего не выжидая, так как не ждет тот исторический процесс, который грозит нам в будущем реками крови и самыми тяжелыми последствиями».
Авторы письма, безусловно, искренни. Их не нужно путать с террористами XX и XXI веков. Они и в самом деле предчувствовали кровавую катастрофу и пытались страшным лекарством излечить страшную болезнь. Одним из авторов письма была Софья Перовская, и это явствует уже из первого пункта требований, которые выдвигают народовольцы в обмен на прекращение террора.
«1. Общая амнистия по всем политическим преступлениям прошлого времени, так как это были не преступления, а исполнение гражданского долга (вспомним, что в каземате ждал неминуемой казни возлюбленный и герой Софьи Перовской Андрей Желябов. – Я. Г.); 2. Созыв представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями. ‹…› Вот единственное средство к возвращению России на путь правильного и мирного развития».
О том или ином варианте сословного представительства думали конституционалисты 1730 года, екатерининские либералисты, мыслители декабризма… Декабристы тоже ждали рек крови – новой пугачевщины, если не сменить внутреннюю политику.
Письмо Исполнительного комитета кончалось призывом:
«Итак, Ваше Величество, решайте. Перед Вами два пути. От Вас зависит выбор. Мы же только можем просить судьбу, чтобы Ваш разум и совесть подсказали Вам решение, единственно сообразное с благом России, с Вашим собственным достоинством и обязанностями перед родною страной».