Дебора взглянула украдкой на Ван Фусэна. Он нравился ей, вне всякого сомнения: умный, воспитанный, интересный молодой человек. После всего случившегося она не должна этой ночью остаться одна!
Внутренний голос подсказывал ей, что она поступает неразумно, и желание остаться наедине с Ваном продиктовано в основном стремлением отомстить Адаму.
Ну и пусть!
Дебора ожидала, что, когда они останутся наедине, Ван будет смущаться и стесняться, но он, к ее изумлению, повел себя иначе. Он взял, что называется, бразды правления в свои руки, и Дебора охотно ему подчинилась.
Ван Фусэн оказался великолепным любовником — умелым и внимательным. Он искусно ласкал ее сильными нежными руками. Его руки находили на ее теле все новые и новые точки, и это изумительное прикосновение — заставляло Дебору трепетать, тихо постанывать от наслаждения. Он был очень чутким и нежным, не в пример Адаму, бывавшему в постели грубым и несдержанным.
В объятиях Вана Деборе было так хорошо, что она подумала: наверное, он изучал индийский трактат «Камасутра» и поэтому так искусен в любви.
Он вошел в нее, и его тело ритмично задвигалось.
Дебора застонала от удовольствия, подстраиваясь под него. Она теряла голову, и ей казалось, что кроме них с Ваном, ничего вокруг не существует.
— Ван, я уже… — прошептала она, когда пик был достигнут. — О Боже, Ван…
Они молча лежали, тесно прижимаясь друг к другу. Дебора, повинуясь какому-то внезапному импульсу, прошептала:
— Ван, ты спрашивал, откуда я узнала, что ты полицейский… Я не сказала тебе правды. На самом деле вечером я случайно оказалась неподалеку от бассейна…
Линь Кэ впервые за много лет нарушил свое правило выкуривать в день не более двух опиумных трубок. Сегодня он курил уже третью, но это не приносило ему успокоения.
Он был все себя от негодования после телефонного разговора с Маковым Цветочком.
Как гадко и отвратительно знать, что Маковый Цветочек, его племянница и единственная родственница, спуталась с этим американским негодяем, преступником Кейганом!
Нет, Линь Кэ не требовал благодарности от Сильвии, но был вправе рассчитывать хотя бы на уважение и послушание. Ведь ни к кому в своей жизни он не был так щедр и великодушен, как к ней! Одно время он даже собирался поселить ее в своем доме, но, поразмыслив, пришел к выводу, что ее присутствие нарушит привычный ход его устоявшейся жизни.
Пришлось бы нанимать гувернантку, кухарку, а посторонние женщины в доме Линь Кэ не нужны…
И вот теперь такое предательство, такая черствая неблагодарность со стороны Сильвии! До какой же степени нужно пренебречь общепринятыми нормами морали, чтобы связаться с этим американцем!