Края осколка врезались мне в ладонь, когда я смотрела на Дэймона. После всего, что произошло внизу в офисе и потом, наедине с этой ужасной женщиной, я была не в состоянии успокоить дыхание или заставить свои руки не дрожать. Я заметила, что он сделал шаг вперед. От взгляда его ослепительных глаз и решимости в его движениях у меня мурашки побежали по спине.
– Не смей.
Его глаза сузились.
У меня в груди слишком много чего накипело: боль вперемешку со всеми отвратительными вещами, которые, по словам Сади, она планировала сделать с Дэймоном, – которые, судя по его поведению в офисе, тоже могли доставить ему удовольствие.
Мне казалось, что у меня содрана кожа и обнажены все внутренности. Я хотела сорваться и на чем-то – или на ком-то – отыграться. Горло жгли едкие слезы.
– Ты уверен, что не хочешь уйти со своей новой подругой?
Глаза светились только тонкой полоской зеленого.
– Да, я уверен.
– Но раньше все выглядело совсем по-другому. Ты и она…
– Больше ни слова, – почти прорычал он.
Я прищурилась, чувствуя, как его гнев проносится сквозь меня, словно тайфун.
– Что-что? Но кто, черт подери?..
Дэймон стоял у дальнего конца ванной, но в следующую секунду оказался рядом со мной, заставив меня шарахнуться от него и вляпаться в весь этот липкий бардак на полу.
Я взвизгнула.
– Терпеть не могу, когда ты…
Он схватил меня за щеки, и в то самое мгновение, когда его кожа прикоснулась к моей, мне показалось, что в голове произошло короткое замыкание. Осколок стекла выпал из моих пальцев и, не причинив никому вреда, приземлился на пушистый коврик поблизости.
Дэймон опустил голову, и наши губы оказались так близко, что мы стали дышать одним и тем же воздухом. Все это было так несправедливо. С момента его исчезновения единственное, чего я хотела, – увидеть его снова, прикоснуться к нему, любить его, а теперь я даже не знала толком, кто стоит передо мной.
С тех пор как прибыли Лаксены, уже ничего нельзя было понять.
Дэймон не двигался. Его светящийся изумрудный взгляд скользил по мне, словно он старался запечатлеть в своей памяти каждую черточку моего лица. В его взгляде была такая теплота, что пульсация у меня в носу – там, куда меня ударила гнусная стерва, – прекратилась.
Он исцелял меня. Снова. После того как оттолкнул меня от себя, сказав, что