– Я видела ее, когда играла, – сказала она Маэстро на следующее утро, – и опять увидела ее ночью.
– Но она тебя не видит.
Он выслушал, как Клара описывает ужин, окружавших Марию мужчин и женщин, их заразительный смех и камни, которые охраняют, но остаются живыми. Потом они с Маэстро приступили к занятиям, начав с отрывка, который показался ей плоским и скучным, как степь.
– Думай только об истории и забудь про степи, – сказал Маэстро. – Ты не слушаешь, что рассказывает музыка. Люди странствуют не только в пространстве и времени, но главное – в своем сердце.
Она стала играть бережно и медленно, чувствуя, что в ней открывается новый путь, уходящий за горизонт равнинного пейзажа сетью магнитных точек, вокруг которых вихрем закручивалась история, и только музыка могла распутать эти вихри. И тогда она снова нашла Марию. Та бежала под облаками такими черными, что даже дождь был цвета темного серебра. Она увидела, как девочка стрелой пронеслась по двору фермы, рывком открыла дверь и на секунду замерла перед ошеломленной компанией из почтальона и четырех старушек. Клара увидела, как небесная вода внезапно обратилась вспять и испарилась на фоне обретенной тишины и ясной погоды, и Мария прочитала строки, расположенные на тонкой бумаге так же, как строки в нотах сонаты.
la lepre e il cinghiale vegliano su di voi quando
camminate sotto gli alberi
i vostri padri attraversano il ponte per abbracciarvi
quando dormite
Клара почувствовала, как взволновали Марию стихи, потом подняла глаза на Маэстро и стала удерживать одновременно оба свои восприятия, обнимая единым взором близкое и далекое, чужую ферму и городской кабинет, как пылинки в луче света.
– Это дар твоего отца, – сказал Маэстро после молчания.
Она почувствовала внутри себя присутствие чего-то необычного, словно касание – легкое, но настойчивое.
– Ты видишь то, что я вижу? – спросила она.
– Да, – сказал он, – я вижу Марию, как видишь ее ты. Видящий – или видящая способны сделать далекое видимым для других.
– Это ты послал стихотворение?
– Оно установило между вами связь, – сказал он. – Но стихотворение – ничто без дара, которым обладает твоя музыка, – связывать идущие навстречу души. Мы пошли на риск, который мог показаться безумным, но каждое новое событие словно подтверждает нашу правоту.
– Ведь я вижу Марию, – сказала она.
– Ты видишь Марию вне Храма, – сказал он.
– Вне Храма?
– Того Храма, где ее можем видеть мы.
Потом она задала последний вопрос, и какая-то странная волна прошла у нее в груди и растаяла, как сон.
– Я когда-нибудь увижу отца?