«Вперед! Не упусти шанс!» – сказала Манон. Потому что сама такая. У нее это вроде как жизненное кредо. Она так живет и другим советует.
Жюли и Манон – подруги детства, они почти и не расставались. Манон была рядом, когда Жюли делала тест на беременность. Ходила с ней на УЗИ. Это в ее плечо вцеплялась Жюли, когда начались схватки. Ей в жилетку плакалась во время послеродовой депрессии, да и вообще всех депрессий, в которые ей порой случалось впадать.
Она всегда рядом, когда Жюли охота всплакнуть. Ну и разумеется, она тут как тут, когда надо порезвиться.
Манон – красивая девушка. Худая, высокая, с кудрявыми каштановыми волосами и с челкой, падающей на светло-карие глаза. Тонкие черты лица, россыпь веснушек. Она ведет себя очень просто, но женственно. Совершенно естественная красота, действующая на парней, как оставленная открытой в летний день на столе в саду банка варенья – на пчел: вокруг нее стремительно образуется гудящая масса. Манон всегда веселится, оценивая свои перспективы… Хотя понимает, что большое количество кавалеров – еще не гарантия их высокого качества.
Сдав экзамены, Манон решила учиться живописи. Она рисует с тех пор, как научилась держать в руках карандаш. С талантом Манон может сравниться разве что ее страсть к рисованию, задушенная в зародыше родителями, слишком заносчивыми для того, чтобы смириться с тем, что их дочь станет «художницей». Да не тут-то было. Чем больше они старались отвлечь ее от этой не имеющей будущего профессии, тем яростнее Манон принимала вызов и бросалась в бой, чтобы отстоять свою мечту. В конце концов ее приняли в местное художественное училище, где она расцвела, как цветок на весеннем солнце.
Манон искренняя и прямая. К тому же справедливая. Жюли во всем слепо доверяла подруге. Именно ей она звонила и в радости и в горе, когда нуждалась в совете, если была в растерянности. Горести, разделенные с таким другом, съеживаются, а радость – усиливается.
Накануне отъезда у Жюли только к одиннадцати вечера прошла тяжесть после обеда с Полем. Ее желудок отвык от такой пищи. Но до чего же вкусно было. Вечер Жюли провела, собирая кое-что в дорогу. Она нашла пластиковый пакет и сунула туда кое-какие игрушки и детские книжки. Проснувшись утром, она дважды перебрала сумки, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Ей с трудом верилось, что через час за ней приедет мужчина, чтобы увезти ее на другой конец Франции. Как же давно она мечтала увидеть море! И показать Людовику.
Спала она совсем мало. И ее это как будто даже обрадовало. Жюли, как всегда, завелась, несмотря на опасность разочарования, – как всегда, когда какой-нибудь тип наобещает с три короба. Кстати, кто сказал, что он приедет, может, это брехня, пустые слова, просто чтобы «поинтересничать» или добиться ее благосклонности. Разумеется, возможно, но никаких благосклонностей он не получил и с виду вроде человек вполне серьезный. Оставалась опасность продажи в Азию, которую Жюли решительно отмела, отказываясь влачить скучное существование без мечты.