Жюли никому еще не сообщила о случившемся. Все произошло так быстро. Она сделает это сегодня вечером.
Она поразительно спокойна, несмотря на неопределенность будущего.
Сейчас.
Сейчас ей было хорошо здесь, с ним.
Ей было хорошо.
Выйдя из отделения, Жюли позвонила Полю. А когда подошла к своему автомобилю – Манон. Добравшись до дома Жерома, она долго объясняла ситуацию.
Каждый раз та же реакция. Оцепенение, досада, слова ободрения.
Если бы только все это могло изменить судьбу Людовика.
Жюли поспешно уединилась у себя в комнате. У нее больше ни на что не было сил. Она, не раздеваясь, бросилась на кровать, схватила подушку и уткнулась в нее лицом, чтобы заглушить страшный утробный вой.
Как же она ненавидела этого лихача-водилу!
Как же ненавидела!
Спустя час она уже снова была в машине. Она ехала в больницу. Как-то ей сказали, что она может приходить когда хочет.
Она хотела.
Иначе она не могла. Какая-то сила приказывала ей ехать туда, чтобы провести с ним ночь. Рядом с ним.
Прижав его к себе.
На исходе ночи, когда Жюли уснула на краешке постели, она вдруг почувствовала, что ладошка ее сына беспорядочно, рывками, задергалась. И не только ладошка, вся рука. И другая. И ноги тоже.
Она позвонила…
Жюли подозревала, что это судороги, и медсестра подтвердила ее догадку и тут же ввела двойную дозу лекарства, чтобы остановить их.
Жюли знала, что судороги – это сигнал, который подает мозг, первый орган, задетый остановкой сердца, как сказал врач. Последние остатки надежды покинули ее, уплыли, как разваливающаяся льдина, чьи обломки тают в потеплевшем море. Неотвратимое разрушение того, что казалось ей незыблемым.
Вера может сдвинуть горы, но порой этого недостаточно. Горы могут обрушиться, и ты окажешься под обломками.
Спустя несколько часов, когда Жюли вернулась после небольшой передышки, которую устроила себе, чтобы немного проветриться и глотнуть свежего воздуха, Людовик был опутан сетью проводов, которые шли от его головы и сходились к аппарату, фиксирующему его мозговую деятельность и выводящему результат на экран. Женщина, делавшая обследование, громко называла его по имени, производила резкие звуки. А Жюли смотрела на монитор – стрелки на нем едва шевелились! Она предпочла бы землетрясение, извержение вулкана, цунами, а не эти жалкие маленькие волны, возникающие у нее перед глазами, как те, что появляются на пустынном пляже, когда море спокойно, чтобы мгновенно исчезнуть.
Но это так.
Все было кончено.
Все было кончено, Жюли это знала. У нее никогда больше не будет ее Люка. Чуда не произошло. Тщетно Жюли старалась удержать поднятые руки. Хотя какие руки? У нее больше не было рук, не было ног, не было сердца. Ничего не было. Жюли превратилась в черную дыру.