Он губами заставил ее замолчать, и опять при прикосновении его губ по ее телу пробежали волны восторга.
Невольно Мередит обняла его, и ее пальцы впились в его спину. Купер выпрямился и, одним движением подняв ее на руки, пошел внутрь коттеджа.
— Нет, — прошептала она, — Хуана нас увидит.
На это Купер только фыркнул.
— Хуана одобряет. Она ушла в джунгли поискать свежих фруктов.
Купер вошел в коттедж, и Мередит вспомнила о том, что она сказала Рикардо в их первую брачную ночь: она сказала, что он должен перенести ее на руках через порог.
Она снова стала сопротивляться.
— Пустите меня! Черт бы вас побрал, Купер Мейо!
Вы уже один раз изнасиловали меня! И я дала клятву, что это никогда больше не повторится!
— Моя дорогая Мередит, не будьте же смешной. Разве это насилие? Вам хочется этого не меньше, чем мне. В прошлый раз все получилось просто неудачно. В ту ночь я с ума сходил по вас да и выпил лишнее. Сегодня же у меня ни в одном глазу, и я вовсе не схожу от вас с ума.
Они уже стояли у кровати. Пока они добрались до нее, ткань, в которую куталась Мередит, свилась так, что молодая женщина оказалась почти обнаженной. Купер опустил ее на кровать и отвернул ткань в сторону.
Он отступил на шаг и посмотрел на Мередит. Потом взволнованно произнес:
— Бог мой, какая ты красивая! А я уже и забыл, какая ты! Хотя, конечно, в ту ночь я ведь и не рассмотрел тебя как следует…
Он медленно раздевался, не отрывая глаз от Мередит.
А она, понимая, что может сейчас вскочить с кровати и выбежать из коттеджа, он же не сделает даже попытки ее остановить, продолжала лежать в той позе, в какой он ее оставил, более того, она отдавала себе полный отчет, что поступает дурно, что предает дорогого ей, славного человека, глубоко ее любящего. Но не находила в себе сил сопротивляться. Казалось, горящие глаза Купера загипнотизировали ее — так змея гипнотизирует взглядом беспомощную птичку.
Мередит пошевелилась и иронично хмыкнула над этим сравнением. «Купер не гипнотизер, — подумала она, — а я не птичка».
Не сдвинулась она с места и тогда, когда он оказался рядом с ней на кровати. Более того, она повернулась к нему, и он осыпал поцелуями ее груди, шею, губы, веки — казалось, его губы целуют каждую клеточку ее тела.
И от его губ она вся вспыхивала огнем.
Его руки, на удивление нежные, умело ласкали ее.
Мередит расцветала, распускалась, раскрывалась, как бутон навстречу солнечному теплу и свету.
Сначала она отвечала на его ласки нерешительно, но вскоре забыла обо всем, отключившись от внешнего мира, простирающегося за пределами этого коттеджа, становясь все более страстной и пылкой.