Я вернулся к своим, объяснил задачу. Сразу предупредил Федьку-занозу:
– Если на большие силы нарвемся и бой придется принять, ты сразу уходишь в наш лагерь. Запрещаю тебе принимать с нами бой. Твое дело – передать боярам: где враг, сколько его, в каком месте. Понял ли?
– Как не понять!
– Тогда поехали. Мушкеты у всех заряжены?
– У всех.
– Держите глаза открытыми, не болтайте. Едем тихо, как я вас учил.
– Не подведем, боярин.
После произошедшей сечи, когда мои холопы увидели меня в бою да узрели, на что способен в умелых руках мушкет, их отношение ко мне переменилось. Нет, они не стали более исполнительными или предупредительными. Просто если раньше они выполняли распоряжения боярина, как следовало их исполнять холопу, то теперь в их глазах я читал уважение. Они видели, что я не отсиживаюсь за их спинами, а уж то, что я бился обеими руками, просто привело их в восторг. Я сам слышал, как один из моих ратников говорил воину Никиты Тучкова:
– Видал, как наш боярин воевал? Што-то я не видел больше никого из бояр, кто двумя саблями без щита врагов рубит. То-то, знай наших. Во всем войске только наш боярин обоерукий.
Им, простым людям, живущим от меча, было важно знать, что их боярин не трус, что он также рубится в сече и так же, как и они, может быть ранен или убит.
Мы выехали на лесную дорогу, откуда вчера нам навстречу вырвались литвины. Снег был утоптан, за ночь подмерз, и ехать было легко. Единственное, что мне не нравилось, – он похрустывал под копытами. Через каждые двести-триста метров я поднимал руку, и все останавливались. Я и мои холопы вслушивались – не раздастся ли впереди грозный топот множества копыт.
Через версту дорога делала поворот, и мы остановились перед ним.
Оп-па! Далеко впереди, за поворотом, хрустел наст – по дороге явно ехали несколько верховых.
– Все уходим в лес – лошадей отвести подальше, чтобы с дороги видно не было.
Я первым свернул с дороги, остальные направили лошадей по моему следу. Мы заехали в лес, привязали коней к деревьям.
Вышли на опушку.
– Приготовьте мушкеты, – сказал я. – По моей команде стреляйте, но не попадите в первого, он – мой.
Я решил, что, если конников немного, мы перебьем всех, кроме одного, нужного мне в качестве «языка», способного рассказать, где расположились войска неприятеля.
Из-за поворота, осторожно оглядываясь, медленно выехали четыре всадника. Наверняка такой же дозор, как и наш. Эх, литвины, вслушиваться надо, а не только на глаза надеяться. А у них на головах шлемы, под ними – войлочные подшлемники. В них же с пяти шагов ничего не услышишь.