Герман явился с задания ночью, прямо в номер к Лыкову. Тот услышал тихие шаги и успел приготовиться. Дверь открылась, просунулась голова.
– Ваше высоко… – раздался тихий шепот и сразу прервался: в лоб незваному гостю уперлось дуло револьвера. – Ой!
– Это ты?
Сыщик одним рывком втащил вора внутрь и пожурил:
– Зачем крался? А если бы я выстрелил?
– Нет, вашество, я же справки навел, – ухмыльнулся Герман, не тушуясь. – Вы опытный, с перепугу шмалять не будете. Опять же, я голос подал.
– Почему сюда пришел?
– Потому, что надо быстро. Отыскал я Рябзина с товарищем. И собираются оба из города тикать.
– Вот как! Где они прячутся?
– Есть в Гордеевке турецкоподданный Махмедбиль Юсуф. Держит табачную лавку, а при этом скупщик краденого и наводчик. Там и сидят ребята.
– Место знаешь?
– А как же.
– Сам ему слам носил? – не удержался сыщик.
– А ежели и так? – в тон ему ответил вор. – Главное, я вопрос решил.
Замечание было верное, и Лыков не стал одергивать осведа. К тому же следовало торопиться. Будить полицмейстера, требовать от него подкрепления – это до утра. Сыщик решил обойтись малыми силами. Два смелых человека поехали за третьим. Казалось, Герман знал все в этом городе; откуда-то ему был известен и домашний адрес Василькова.
Околоточный надзиратель снимал квартиру в доходном доме Сорокина на Рождественской улице. Спал он крепко: пришлось долго стучать в дверь. Когда же проснулся и уяснил задачу, то не задал ни одного лишнего вопроса. Молча оделся, взял револьвер, а шашку оставил: в драке она ни к чему.
Когда вся троица подошла к лавке турецкоподданного, Алексей подивился на своих спутников. Предстояло опасное задержание. Люди там отчаянные, почти наверняка убийцы… Васильков был серьезен и собран, но совершенно спокоен. А Герман, наоборот, весь как на пружинах, шел и пританцовывал – торопился скорее сразиться. Смелые люди – с такими и в бой идти одно удовольствие.
Тут как раз и начался бой. Бывшие городовые не спали. Зазвенело разбитое стекло, и грохнуло несколько выстрелов. Сыщик успел отскочить за крыльцо. Вор ловко увернулся. А околоточный смело пошел на заряды. Одним могучим ударом он вышиб дверь и шагнул внутрь. Лыков хотел сунуться следом, но Герман его опередил. Когда надворный советник зашел последним, все было уже кончено.
На полу в луже крови лежал крупный парень с револьвером в руке. Ноги его подергались-подергались, да и перестали… Рябзин! Кто же его так? Полиция огня не открывала.
Околоточный держал второго жильца за шиворот и кричал ему в ухо:
– Говори, что тут было?
– Антоха… сам себя шмальнул. Это не я, клянусь!