— Я надеялся найти вас здесь, — говорит он еще издалека. — Как вы относитесь к тому, чтобы взять подмастерье?
Сегодня сапог на нем нет, и его вельветовые брюки перепачканы влажным песком. Воротник его ветровки с одной стороны завернулся, и я борюсь с желанием протянуть руку и поправить его.
— Доброе утро, — отвечаю я. — Подмастерье, говорите?
Левой рукой он делает широкий жест, охватывающий весь берег.
— Я подумал, что мог бы вам помочь.
Я не уверена, что он не смеется надо мной. И поэтому ничего не говорю.
Патрик берет у меня из рук палку и стоит в ожидании, изготовившись перед чистым участком поверхности песка. Неожиданно я начинаю нервничать.
— Знаете, это сложнее, чем кажется на первый взгляд, — говорю я, стараясь спрятать свое смущение за серьезностью тона. — На снимке не должно быть следов ног, и мы должны работать быстро, иначе прилив подберется слишком близко.
Я не припомню никого, кто хотел бы разделить со мной эту часть моей жизни: искусство всегда было чем-то таким, с чем нужно было уходить в другую комнату, чем я должна была заниматься в одиночку, как будто оно не принадлежало реальному миру.
— Понял.
На лице у него появляется сосредоточенное выражение, которое мне кажется умилительно трогательным. В конце концов, речь ведь идет всего лишь о послании, начертанном на песке.
Я читаю заказ вслух:
— «Спасибо, Дэвид». Простенько и мило.
— Ага… Интересно, а за что именно это спасибо? — говорит Патрик, склоняясь над песком и выводя первое слово. — Спасибо, что накормил кошку? Спасибо, что спас мне жизнь? Спасибо, что согласился жениться на мне, несмотря на то что я гуляла с почтальоном?
Уголки моих губ лезут вверх.
— Спасибо, что научил меня танцевать фламенко, — предлагаю я свой вариант, стараясь оставаться серьезной.
— Спасибо за набор прекрасных кубинских сигар.
— Спасибо, что повысил порог превышения кредита.
— Спасибо за… — Патрик слишком далеко вытягивает руку, чтобы закончить слово, и теряет равновесие. Удержаться ему удается, только встав одной ногой прямо в центр надписи. — Вот блин!
Он отступает назад, чтобы оглядеть разрушенное послание, и с извиняющимся видом смотрит на меня.
Я разражаюсь смехом.
— Я же говорила, что это сложнее, чем кажется.
Он вручает мне палку.
— Преклоняюсь перед вашим высоким искусством художника. Даже без отпечатка ботинка все мои усилия не особенно впечатляющие. Все буквы разного размера.
— Это была отважная попытка, — говорю я ему.
Потом оглядываюсь и зову Боу, который пытается играть с крабом на берегу.
— А как вам такая? — спрашивает Патрик.