Двое неизвестных ожидали Баху Семенова за тюремными воротами.
Он уже понял, что “его” картина понадобилась кому-то не из простых, а из той категории людей, кого называют всесильными.
Эти двое вполне подходили под эту категорию. Полы шикарных, черных плащей спадали на добротные “казаки”. С плеча каждого свисали сумки, которые в фирмовых бутиках стоили по четыреста-пятьсот долларов.
Повязка через правый глаз на лице блондина смотрелась как-то бутафорном. Не верилось, чтот этот шикарный молодой человек мог быть без глаза.
— Итак, я вас слушаю, господа, — и сделал театральный реверанс.
Единственный глаз шикарного молодого человека вспыхнул нехорошим блеском, а губы произнесли фразу, от которой видавший виды Баха неожиданно сник.
— Ты че, змей, дергаешься, как петух колымский. Завязывай, пока тебе в пусере дырок не понаделали.
Баха мгновенно понял, что диктовать свои условия этим людям ему не придется. Несмотря на шикарный прикид, эти двое видали виды.
— Садись в машину, дорогой, и ничего не бойся, — успокоил его седовласый незнакомец явно не русской национальности. — У нас есть к тебе деловое предложение.
Они сели в 600-й мерседес.
— Итак, Борис Семенов, мы вам предлагаем следующее, — без проволочек начал Харасанов. — В этом конверте десять тысяч долларов. Нам необходима информация у кого вы скупали полотна художников, которые выставлялись на закрытых международных аукционах в Москве.
Баха ожидал другого. Он знал, что ему будут предлагать деньги, но он был уверен, что у него хотят заполучить полотно Айвазовского “Штиль у берегов Ямайки”.
— Мужики, вы меня удивили. Если вы нарисовались из-за бугра, у меня для вас есть кое-что поинтересней.
Молодой опять вспылил.
— Кончай блатовать, Баха!.. Я тебя вижу насквозь своим одним глазом. Атвечай на вопрос.
— Погоди, Василий, — сдержал его Харасанов. — Какое предложение?
— У меня есть подлинник полотна Айвазовского “Штиль у берегов Ямайки”. Продам за сто штук.
— Годится, — хлопнул его по плечу Харасанов. — Но с одним условием: мы покупаем картину хоть сегодня, если она подлинник и с закрытого московского аукциона.
— Угадал, пахан, эта картина оттуда, — сказал Баха.
— Доказать сможешь? Покажешь бывшего владельца?
Баха нахмурился.
— Это, мужики, будет посложнее… Придется ехать в Северный Казахстан, город Кустанай.
У Харасанова засосало под ложечкой.
— А ты нам не гонишь?.. С каких это пор такая дыра стала иметь отношение к шедеврам мирового искусства?
— Имеет! Старичок, у которого я в Москве скупал картины, два года тому назад крякнул[11]. Его сын живет в Кустанае. Перед смертью он мне передал его адрес.