Я жалобно посетовала на содержимое шкафа отчасти потому, что здесь не было "Нутеллы", отчасти — что не рассказала Сэм о стычке с Мартином в прошлые выходные.
— В чем дело?
— Нет "Нутеллы", а у меня как раз настроение для "Cырных подушечек" с "Нутеллой"...
— Это отвратительно.
— И я видела Мартина в прошлую субботу.
— Ого! Постой, что? — Она уставилась на меня, открыв рот и широко раскрыв глаза.
— Здесь нет "Нутеллы"...
— Не разыгрывай меня. Ты же знаешь, что я хочу услышать о Мартине, а не о твоих жалобах на "Нутеллу". Ты видела его? Где? Когда? Почему ты не сказала мне?
Я схватила "Cырные подушечки" из шкафа и повернулась лицом к ней, насторожившись и уже утомившись от темы этого разговора.
— Не знаю, почему я не рассказала тебе. Я думала мне нужно было... нет не так. Я не рассказала тебе, потому что мы, вроде как, поставили "точку" в наших отношениях, и мне нужно было несколько дней это обдумать.
Она внезапно нахмурилась.
— Он поставил "точку"?
— Ага. По крайней мере, попытался. В любом случае, это не имеет значения. Я совершенно случайно встретилась с ним. Он был на концерте в Нью-Йорке, где мы играли. Мы немного поговорили, он подвез меня до вокзала, потом мы попрощались.
Фактически попрощалась я. Он ничего не сказал. Но я предположила, что это было прощание. В общем-то, с моей версией истории мне было удобнее.
Сэм смерила меня взглядом, ее лицо выражало неверие и растерянность от моего рассказа. Наконец она сказала:
— Даа... это странно.
— Почему странно? Честно говоря, это было даже мило. Мы оба взрослые люди, которые вели себя как взрослые люди.
— Это странно из-за интервью, которое он дал фитнес-журналу летом. По-моему в "Men’s Health">11. Кстати, ты когда-нибудь его читала?
Я покачала головой, откусывая кусочек от сырной подушечки и жалуясь на неприятный хрустящий звук, который она издавала; я говорила, жуя, пока оранжевая сырная пыль, словно облачко, вылетала из моего рта.
— Нет. Никогда не читала.
— Хмм...
Я откусила еще кусочек, пока она рассматривала меня. Хрум, хрум, хрум.
Я как раз собиралась набить рот еще одной подушечкой, когда она сказала:
— Знаешь, а там о тебе.
— Я... Что? — Я не съела подушечку. Вместо этого я замерла с ней возле рта, хмуро глядя на мою лучшую подругу.
— Интервью, оно о тебе. Ну, не полностью. Только... наполовину.
Я подавилась, чувствуя, как мои глаза словно вываливались из орбит.
— Постой, что? Как? Почему? Что?
— Если ты уже окончательно порвала с ним, думаю, не лучшая идея читать это.
Я уставилась на нее, мой рот открывался и закрывался, пока я подбирала слова. Наконец, я остановилась на: