Бойцы помолчали, а затем сержант сказал:
– Если вас, товарищ генерал, интересует наше настроение, разрешите доложить по-честному.
– Это меня больше всего интересует. Бодрых рапортов я уже наслушался.
– Неважное у людей настроение. Сидим в окопе, а вся инициатива у немцев. Не знаем, когда и откуда ударит фриц. Да боеприпасов часто нехватка. Не хватает артиллерии, а без нее танки не остановишь.
В общем, состоялся откровенный разговор. Такие вещи бойцы комбатам порой не решались высказывать, не говоря о командирах полков. А если услышит не очень умный комиссар, то вообще неприятностей не оберешься. Паникерство, неверие в победу, слабый моральный дух! Легче промолчать.
Однако Панфилову бойцы верили.
– Да и бегать надоело, – продолжал сержант. – Хоть и с боями, но отступаем. Когда обстановка переломится?
– Она уже переломилась, – просто ответил генерал. – Насчет «бегать», то это, сержант, уже вчерашний день. Летом и в начале осени немцы порой по двадцать-тридцать километров в день проходили. А здесь, до Волоколамска, в лучшем случае на пару километров в сутки могли продвинуться, да и то с какими потерями!
– Наступать будем? – прямо спросил один из бойцов.
– А вы готовы наступать? – так же прямо спросил Панфилов.
– Готовы. Обкатку прошли, даже гранатами немецкие танки подбиваем. Хватит на месте сидеть. Пора и нам крепкие удары наносить.
Солдаты верили Панфилову. И сейчас, после ожесточенных боев, когда худо-бедно, но остановили на основных направлениях немецкие войска, после парада в осажденной Москве на Красной площади и речи Сталина ожидали, что начнется, наконец, наступление.
Панфилов с сопровождающими направлялся в сторону наблюдательного пункта. Как рассказывал один из офицеров о последних минутах жизни генерала, навстречу шла саперная рота. Ее командир, капитан, скомандовал:
– Смирно! Равнение направо.
Панфилов принял рапорт, а затем приказал капитану:
– А теперь, товарищ капитан, рассредоточьте роту, не ведите строем. Одно прямое попадание может дорого обойтись. Немцы рядом и обстрел не прекращают.
Панфилов и офицеры штаба отошли метров сто пятьдесят, когда неподалеку взорвалась немецкая мина. Генерал сделал два-три шага, качнулся и упал. Когда адъютант приподнял его, Иван Васильевич тихо и отчетливо проговорил: «Буду жить…»
Это были его последние слова. Осколок пробил грудь, ранение оказалось смертельным. Генерал-майор Панфилов погиб в деревне Гусенево, недалеко от города Волоколамска.
После его гибели, по представлению Военного совета Западного фронта, приказом Верховного главнокомандующего И. В. Сталина 8 й гвардейской стрелковой дивизии было присвоено имя генерал-майора Панфилова И. В.