Когда Эдит подошла к нему в баре в своем простом платье из набивной ткани, Жофруа нашел ее еще более привлекательной. Ее волосы, присобранные в пучок на затылке, вовсе не старили Эдит, но подчеркивали лишний раз удивительное сходство с матерью. Жофруа прекрасно помнил: Ида также обожала подобную прическу…
Он собирался было задать ей массу вопросов, однако первой спросила она:
— Расскажите мне, когда и как вы познакомились с моей матерью.
— Это произошло в Париже во время одного званого обеда, — ответил Жофруа после некоторого колебания.
— Это неудивительно. Моя мать может жить только там, где ею восхищаются и где она может блистать… По-моему, это возрастное! Вы не находите?
Он ничего не ответил.
— В последней открытке, для которой она как-то отыскала минутку среди своих светских забот, Ида сообщила о намерении надолго задержаться в Майами. Зная ее, могу с уверенностью сказать — она нашла какого-то альфонса.
— Вы слишком суровы к ней.
— Не больше, чем она ко мне…
Произнесено это было сухим тоном, поразившим Жофруа, но голос Эдит внезапно вновь обрел прежнюю мягкость, когда она спросила:
— Вы были когда-нибудь во Флориде?
— Я никогда не был в Соединенных Штатах.
— Такой молодой человек — и никогда не бывали в Штатах? В это трудно поверить!
— Полагаю, что во Франции, да и в Европе в целом, в такой ситуации находится немало мужчин.
— Уверяю — вы бы пользовались там успехом! Несмотря на репутацию корыстных женщин, считаю, что в глубине души мы, американки, очень сентиментальны. И мы очень падки на мужчин вашего склада: вы воплощаете для нас идеальный образ французского мужчины.
— Это комплимент?
— Там — не всегда.
— Вы родились в США?
— Да, конечно, и там жила.
— Я вспоминаю, что Ида… вернее мадам Килинг, действительно упоминала о своем муже-американце.
— К сожалению, я ничего не помню о своем отце, умершем, когда мне было два года, но полагаю, что моя жизнь была бы иной, если бы я росла при нем.
— Что вы хотите этим сказать?
— Он по крайней мере любил бы меня. Нет, нет, моя мать вовсе не плохая… Она просто женщина, предпочитающая, чтобы я никогда не родилась. Она меня просто терпела! Правда, я находилась при ней недолго, поскольку меня сослали в закрытое учебное заведение, причем в самое суровое и самое закрытое! А она в это время не считала зазорным изображать из себя молодую вдову, находясь во Франции — своей родной стране.
— Но она же не могла вынудить вас жить в пансионе, когда вы достигли совершеннолетия?
— Это случилось еще раньше: в восемнадцать лет я уже училась в университете… Мне там очень понравилось, я узнала массу интересных вещей и, в частности, как заменить семейную жизнь основательными дружескими связями.