Я ответила всё, что он хотел, причем без запинки и без раздумий. Да и отвечала не я, а мой язык.
Вырвать его что ли…
— Вот так, да? — на меня посмотрели долгим, оценивающим взглядом, а затем он недовольно поморщился и, ссадив меня на песок, сначала встал сам, а затем поднял и меня и, растягивая слова, продолжил: — Да, ты права. С моей стороны это было бы бесчестно. А сейчас последний на сегодня бесчестный вопрос: как ты ко мне относишься? Честно и полно. Отвечай.
Это было подло. Настолько подло, что я сумела возмущенно пискнуть, прежде чем рот открылся и я сказала:
— Я в тебя влюблена. Ты мне нравишься, как мужчина. Мне очень нравится твой характер и внешность. Ты очень заботливый и ответственный. У тебя очень серьезная, но жуткая работа и я за тебя очень переживаю. Но я боюсь, что это не мои собственные эмоции, а побочный эффект привязки джинна к хозяину. А ещё я очень боюсь, что ты узнаешь о моих чувствах и воспользуешься мною, как рабыней и… и заставишь…
Слёзы покатились градом и дальше я уже физически не могла говорить — в горле стоял такой жесткий и колючий ком, что вместо слов я могла лишь хрипло дышать и сипеть, всхлипывая и пытаясь протолкнуть наружу хоть звук.
Но не пришлось.
— Всё, замолчи. Ни слова больше.
Неожиданные и невероятно крепкие объятия оказались как никогда вовремя, потому что хотелось рухнуть на колени, сжаться в крохотный комочек и хорошенько прореветься. Было больно и обидно. Ужасно больно и невероятно обидно.
Он всё-таки воспользовался правом хозяина… Не первый и наверняка не последний раз. И как быть дальше? Как смотреть ему в глаза, после того, как он услышал от меня эти слова? А ведь впереди ещё почти год…
— Так, давай присядем… — меня уронили на свои колени, ещё крепче прижали к себе и тихо, но настойчиво заговорили прямо в ухо: — Не обижайся и не злись. Это гадко, я понимаю, но зато мы не будем месяцами ходить вокруг, да около. Да, я не образец кротости и миролюбия, но я никогда не заставлю тебя отвечать взаимностью против твоей воли. Обо мне нельзя сказать, что я безусловно благороден, но тем не менее и насильником я никогда не был. Твои страхи и опасения понятны, так что постараюсь ответить так, чтобы их развеять. Первое — мне льстит твоя влюбленность, но пока ты действительно в реальности шиншилла я не могу ответить тебе тем же. Сложно испытывать столь серьезные чувства к животному. Твой Сетевой образ очень мил и приятен, но сама понимаешь — это всего лишь Сетевой образ. Второе — мне приятно твоё общество и знать, что это в какой-то мере взаимно. Третье… да, я действительно слегка поторопился, потому что… в общем, поторопился. — В ухо мне сдавленно хмыкнули и закончили: — И наконец, четвертое — я обещаю, что никогда не заставлю тебя делать то, чего ты сейчас боишься.